|
Андрей
(Эндрю) Симаков ВОСЕМЬ
(Импровизация, 2001)
Из
всех цифр старинного циферблата самой
странной для меня всегда оставалась
цифра восемь. Так было, конечно, не
абсолютно во все времена, но в последнее
время это так, причём в настоящем у меня
нет причин особенно любить восемь. Когда-то
передача "Спокойной ночи, малыши"
выходила по второй программе в восемь
часов. Я сейчас напечатал наклейку на
кассету, концерт памяти
Башлачёва, там в конце я добавил
робкие две цифры: 88. Билетные кассы
работают одна с восьми до восьми, другая
с восьми до восьми, но это не главное. С
восьми в два раза дешевле становится
межгород, и я, глядя на часы, пугаюсь:
наступило время звонить, а мне совсем
неего сказать. Когда-то
я этого часа ждал весь день, а теперь
нечего сказать и молчать не о чем, если
вспомнить, о чём я молчал только что.
Но
время звонить сильнее людей. Привычка
хранит принцип, как памятник мужеству и
малокровию. И я волнуюсь часов до десяти.
Звоню, и занято. Я ревную, мучаюсь по-настоящему,
и всё такое. Решаю, что нужно вступить в
контакт. Я не могу без него. ( Уход от
вопроса: "Вовсе нет.")Я люблю. Слова
находятся. Вообще, в Москве душно, даже
ночью, хотя милых рожиц в Быкове не
хватает - есть,
но мало -маньячная фраза - а кто виноват,
что она такая? В моём нездоровье ты
виновата. Ты была - если вспомнить
классические времена, то есть школьные -
вот как раз той весёлой, как сейчас под
окном, как о ком я мечтаю и сейчас, то
естьт ошибки или скидки нга собственную
слабость не было. Но в тебе это оказалось
наносным (как во мне сейчас, точнее, в мае,
много этого наносного дела). И в мечтах я
его снимаю, после того, как он сыграет
свою роль. Маски делаются с умом. Они
нравятся. Ты сняла покров и показала -
своё лицо, или другой покров, или моё
отражение? или сборник изречений?
Мне
сегодня Задерий урок преподал, чтобы
спеть, он послал аудиторию к чёрту. Он
утвердил свою субъектность. Нельзя
судить человека. (Хотя , конечно,
странный поступок:
петь "интимную"
песню. В присутствии той, кому она была
посвящена. Ему было трудно.
Товарищ
Санчес рекомендовал технику
перепросмотра. Перепросмотр
происходит в специальном ящике,
нерефлексивно, по списку событий. От
двух до двенадцати недель уходит у
человека на создание списка, столько же
на создание ящика. Интересно, что тот,
кто уделяет такое огромное внимание
своему прошлому, тот от него не зависит,
освободился от личной истории.
Когда-то
я шёл из школы, по своему тогдашнему
обыкновению, медленно, рассеянно. (Это не
перепросмотр, а история из
симаковской жизни, которые, в общем
случае, мало содержат действительно
интересных случаев и много рефлексии.) И
ко мне подошшла бабушка с ребёнком и
говорит: вас чему в школе учат, на что
похожа цифра восемь? Это было у
тридцатого дома, рядом с галантереей.
Правда, на матрёшку? Я подумал: глупость
какая, причём здесь матрёшка, у неё же
три кружка, а не два (только сейчас я
осознаю, что перепутал тогда матрёшку со
снеговиком). Она подвела внука к машине и
стала водить пальцем по её номеру, в
котором была цифра 8, и я тоже стал водить
и , кажется, промочил варежку. Машина
была тёмно-синяя. Я сказал: нет, два
кружка, маленький на большом. Восьмёрка
похожа на два кружка, я в детском саду
всегда так говорил. Я таким уважаемым
себя чувствовал, школьник. Занятый.
Потом узнал, что, конечно, таких и ищут...
|
