|
Дмитрий
Савочкин (Диас)
БОРЬБА
С ГЛАЗАМИ
(Рассказ)
Когда
я ложусь спать, глаза закрываются, когда
я встаю – раскрываются. Это как бы
нормально. Так типа должно быть. Но
иногда (особенно в последнее время) мои
глаза начинают мочить какие-то
приколы. Они начинают закрываться, когда
должны быть открыты, открываться во
время самого интересного сна, вдруг быстро – быстро
моргать, когда я знакомлюсь с
понравившейся мне девушкой – в общем,
жить своей, совершенно обособленной
от меня, жизнью. Не знаю, с чего это они
вдруг начали – вроде, всё было
нормально, не обижал я их, ничего им
такого не делал. В смысле, перцем в них не
сыпал и всё такое. Но вот начали
почему-то, что-то надо было с ними делать.
Сначала я пытался как бы не
обращать на это внимания – думал,
сами перестанут. Ну, типа, посмотрят,
что я никак не реагирую,
и решат, что, правда, наверное, не
замечаю, и успокоятся.
Только много позже я сообразил, что
расположены-то они прямо
рядом с моими мозгами, так что мысли
мои они узнают раньше,
чем я. Естественно они не перестали.
Даже чаще начали. Раскрывались по три – четыре раза
за ночь, закрывались, как
только я начинал переходить дорогу и
так далее. Всячески о
себе напоминали.
Я попытался их уговорить.
Понемножку, сначала по пять минут
каждые утро и вечер. Потом – дольше.
В конце концов, я часами
просиживал на одном месте, пытаясь
убедить их в том, что это
глупо – так себя вести. Я ублажал их,
как мог – не работал за
компьютером, часто подолгу смотрел
вдаль, квартиру оклеил
фотообоями приятных цветов. Потом
начал чайные примочки им
делать, греть их специальной лампой,
каплями глазными в них
капать. Но они не перестали. Напротив,
появились даже какие-то
новые приколы. Например, один глаз
закрывался, второй был открыт или
наоборот.
Короче, ни в зуб ногой.
Тогда я начал борьбу.
Сперва самыми мягкими методами –
я просто лишал их возможности
двигаться. Я надевал на веки
прищепки, когда ложился спать, и
они не могли открываться. Я вставлял
палочки между веками
днём, чтобы глаза не могли
закрываться, и лишь периодически
вынимал их, чтобы глаза могли
отдыхать.
Глаза мне ответили.
По ночам яблоки глаз бегали по
кругу, прыгали и, не смотря на
то, что глаза так и не открывались,
веки болели к утру неимоверно,
и я не высыпался. Днём же глаза
выкидывали всевозможные
фокусы. Когда я вставлял слишком тонкие
палочки, они их
усилием век просто ломали. Когда я начал
вставлять достаточно
большие, чтобы их нельзя было сломать, но
всё же весьма
тонкие, глаза исхитрялись закрываться
так, чтобы "глотать"
палочку внутрь века. Когда я начал
вставлять толстые палочки
и глаза вроде бы ничего не могли с ними
сделать, они придумали новый прикол: когда я
хоть чуть–чуть наклонялся
вперёд, веки вдруг раскрывались
настолько широко, что палочки
сами выпадали.
Я понял, что надо начинать
применять радикальные меры. Я купил
очень клейкий скотч и начал
склеивать веки. На ночь – друг с
другом, так, чтобы они не могли
раскрываться. Днём я
приклеивал их к бровям, чтобы они всё
время были открыты и
лишь периодически отклеивал их,
чтобы они могли отдохнуть (хотя в это время мне и
приходилось держать их руками, так как
именно тогда они старались
открыться пошире). Сначала я вроде
бы пришёл к выводу, что справился с
ними. Некоторое время они
ничего не могли сделать с моими
мерами борьбы – я даже начал
было подумывать о том, чтобы
начинать потихоньку снимать
"санкции", но тут начался новый
этап нашего противостояния.
Приколы, которые на этот раз взяли на
вооружение, отличались
от предыдущих тем, чтобы я
практически ничего не мог с ними
поделать. В самый неподходящий
момент, например, мои глаза
начинали слезиться, причём так, что
за густой пеленой слёз я
решительно ничего не видел. Кроме
того они иногда начинали так
– вдруг – ни с того, ни с сего
вращать глазными яблоками;
причём, сначала синхронно, а затем
каждое яблоко начинало
вращаться само по себе. Естественно,
я не просто ничего не
видел, но даже местами терял
ориентацию в пространстве.
Я начал искать более – менее
действенные меры борьбы с ними в
нынешней ситуации. Я начал
закапывать в глаза специальные
капли, чтобы они не слезились и хотя
капли при отсутствии
ресниц быстро вытекали (ресницы я
постриг вместе с бровями,
когда начал пользоваться скотчем),
тем не менее какой-то
эффект это дало. Я начал как можно
меньше пить и вообще
всячески обезвоживал организм,
чтобы на слёзы мне просто не хватало жидкости и хотя я начал
себя постоянно плохо
чувствовать, слёзы почти
прекратились.
Глазные яблоки я хотел было
фиксировать специальным
устройством, чтобы они вообще
перестали бы двигаться. К такой
радикальной мере я пришёл, перебрав
в уме все возможные способы
их остановки. Я долго пытался придумать
такое устройство
и механизм его действия, однако максимум,
что я родил –
это контактные линзы, прикреплённые к
ободу на голове специальными
держателями; но глаза легко вырывались
из такой ловушки.
Постепенно, по мере претворения в
жизнь моих способов борьбы,
глаза наглели всё больше и больше.
Они применяли все свои
приколы разом, в комплексе и не
успевал я придумать, что с
ними делать, а то и вовсе опомниться,
как они принимались за
другую серию. Целый день уходил у
меня на то, чтобы изобретать
новые – комплексные методы борьбы и
тут же – пока глаза не принялись за новое – воплощать
их в жизнь. Поскольку ночью у
меня не то что выспаться – полежать
спокойно не получалось – я
изматывал себя до такого состояния,
что и на людях уже показаться
не мог.
Но я тоже не железный.
У любой нервной системы есть
предел прочности.
В конце концов моё терпение
лопнуло.
Когда однажды, быстро
переключаясь с одной меры действия на
другую, я продолжал бороться с
глазами, а они продолжали всё
больше и больше расширять арсенал
своих средств борьбы, я
вдруг не выдержал, вскочил, почти
вслепую добежал до кухни,
схватил нож и выколол себе оба глаза.
|
