|
Конфета
О НИКУПЕ Я ТАК НЕМНОГО СОВСЕМ РАССКАЖУ (ЭТО ЧИТАТЬ НАДО ПЕРВЫМ)
(Рассказ)
Это был
великолепный праздник! Я носиком
нырнула в его подмышку. А он так запросто
пальцем одной своей ноги почесал голень
другой ноги и улыбнулся, как дракон
какой-то:
-Для тебя
побрил. Я ради тебя вообще… знаешь,
сколько могу?
-А мотоциклик
свой дурацкий слабо на мусорку? -
заиграла я глазами. Мне почему-то давил
лифчик. Я его сняла.
А он обиделся:
-Ну, одень!
Зачем сняла-то?
-А ты что,
голубой что ли? Зачем?
Так
суровенько он посмотрел на меня. Мне
даже чаю захотелось. Пришлось снова
одеть ему лифчик, и опять прижаться к
нему. Мы вдвоем выглядывали в утреннее
окно. Во дворе с аркой копался дворник
дядя Саша Бурун. У него фартук
сиреневого цвета.
Никупь опять
на меня так грозно зыркнул. А я давай в
атаку на него:
-Одела, одела!
Не смотри так. Вон видишь, дядя Саша как
рано встает! Чтобы чисто было. Люди ведь
не любят, когда бумажки всякие болтаются
под ногами. А дядя Саша их собирает.
Никупь на
меня смотрел и слушал внимательно.
Вообще, лифчик на его волосенной груди
ну, просто не смотрелся. А одел он его
ради шутки. Мы всю ночь не спали. Не
хочется-то вообще об этом вслух так
запросто говорить, но мы… мы любовью
занимались. Да. Начали в час ночи, а
закончили около семи. Даже без чего-то…
Без пяти семь, да!.. У меня даже, хи-хи, там
побаливать чуть-чуть стало. Ну, так, чуть-чуть.
Приятная боль такая. Глупости это все,
конечно, я понимаю, но просто так иногда
хочется всем рассказать... Ну, о чем-нибудь
таком. Вот. А тут дело такое: кто всю ночь
не спит, у того к утру в голове всякий
туман бывает. И мысли какие-то
наркотические попадают, и ноги плохо
держат. Вот и Никупь сейчас чудил по-черному
практически.
Дядя Саша
Бурун, дворник, встал передохнуть со
своей метлой поганой и закурил папиросу.
И на нас так посмотрел. А я улыбаюсь. А
под окнами Никупя мотоциклик стоит.
Очень красивый мотоциклик. Никупь за
него отдавал три тысячи долларов, если
не врет, гадина. У Никупя вообще деньги
всегда есть. Он богатый. Я потому сначала
и приклеилась к нему, что он мне пиво на
халяву покупал и в книжном магазине
книги про животных и про комнатные
растения. Наверное, за это я и полюбила
его. И глаза у него черные.
Ну и вот
смотрит дядя Саша на мотоциклик и
говорит голосом князя из какого-то
художественного фильма:
-Я когда вас
слышал сегодня, у меня слюни текли… А
мотоцикл уберите. Дайте подмести
нормально.
-А нас так
громко слышно было? - Никупь спросил и
улыбнулся мне. - Мы старались больше "мыкать",
чем "акать".
-Не знаю, - уже
изменил голос дворник дядя Александр. -
Но слышно было здорово. А что, родители
не имеют ничего против?
Я улыбнулась
дворнику. Мой голый загорелый животик (плоский
животик) терся о потрескавшуюся белую
краску подоконника. И на животике
оставались не только красные следы, но и
кусочки старой краски. Никупь это
заметил и бережно провел своей огромной
ладонью по животику моему, как бы
стряхивал эту всякую ерунду. А потом
ладонь его и ниже опустилась так: юрк! У
меня даже свело что-то и бедра сами друг
о друга затерлись. Никупь очень ласковый,
хоть и большой по размерам. Никупь
сказал:
-Ответь
дворнику. Хватит тащиться.
-Шалуны! -
посмеялся дядя Саша Бурун. - Чего вы там?
-Да нет, - уже я
улыбалась и жалась своим тонким
малюсеньким плечиком к огромной туше
Никупя. - Они у меня на Кубе, родители-то...
-Я знаю, -
кивал дядя Саша. - А если узнают?
-Ну, не будут
же они проверять. А приедут они только в
декабре.
Дядя Саша
посмеялся:
-За это время
можно девственности лишиться раз так
несколько. Лишилась?
-Лишилась,
лишилась, - смеялась я и отбежала от окна.
Никупь чего-то еще сказал и побежал за
мной. Он тоже был голенький, как и я.
Только лифчик мой маленький растянул на
всю свою большую волосистую грудку. И
ляжки у него в два или три раза больше
моих. Хорошо, что трусики не одел мои.
Когда он меня
догнал на кухонке, я обняла его, и рукой
сняла лифчик:
-Кофе попьем?
Там есть еще.
-Пойду только
мото уберу. А то ему подметать.
Утро было
очень хорошим, как на картинах
знаменитых художников. У меня плохо
развит художественный слог, и я ничего
конкретного сказать не смогу. Если
только так… Ну, солнышко было. Июнь. Так
здорово! Дождя уже не было четыре дня. У
меня в квартирке все в очень большом
беспорядке. Уже третий день я посуду не
мою. Да некогда все. Мы все с Никупем
катаемся на мотоциклике. У него друзей -
куча. В бары всякие ездим. Танцуем. В
институте я не была почти двести сорок
часов. Это так много! Как там без меня? Но
когда суббота, как сегодня, ни о чем не
думается. Так легко. А на счет
девственности дядя Саша очень не прав.
Какое его дело? Я ее теряла без сожаления.
А вот у Гарички, моей подружки, все было
грязно. Она раздвинулась перед каким-то
молдаванином из Иркутска. Он ее просто
попросил, а она с ним пошла в ларек свой
газетный и прямо на газетах. Сказала, что
больно ей было, и газеты все запачкались.
Ничего не продала потом. Выговор
получила. Чуть не выгнали. Я вот, думаю,
надо будет шторы все перестирать к
декабрю. А то родители приедут и
расстроятся. А вдруг они раньше приедут?
Например, в ноябре. Тогда надо их стирать
уже в сентябре. Пока высохнут. Одеваться
неохота. Да я и люблю перед Никупем
раздетой ходить. Что-то есть в этом. А он
с меня и ест иногда. Куда-нибудь на меня
положит какую-нибудь еду с майонезом,
например, и слизывает. Да ничего в этом
такого нет. Если мы любим друг друга,
почему бы не побеситься? А дворик у нас
маленький, двухэтажный. Я когда в
институт иду или с Никупем куда, то все
знают, видят. Асфальт тут у нас
потрескавшийся. И котов много. По утрам
тихо. Только трамвайчик, там за двором
постукивает. Когда он проезжает, у меня
ласточка трясется. Ну, это такая
пластмассовая ласточка, как украшение
настольное, на зеленой подставке. На
стуле трусики мои. Чего они тут делают?
Так свежо из окна! Так тянет! Я одела
трусики, а то как-то холодно! Вот такое
утро у нас здесь. Живу-то я почти в центре.
А утро здесь всегда хорошее. Птички,
солнечно и дворник.
Вернулся
Никупь. Весь в крови. Я бросилась к нему и
сразу в крови его испачкалась. У меня
прямо между сись такое пятно получилось.
Кровавое такое всё.
-Кто тебя? -
спросила я. А у самой сердечко
заколотилось. Я всегда за Никупя
переживаю. Он иногда такой импульсивный
бывает.
-С дворником! -
Никупь отмахнулся и пошел в ванную
умыться. У него нос разбит. А я знаю, что
когда нос разбивают - это неприятно
очень. Там и дышать трудно потом бывает.
Чего ж тут хорошего!
А я по
коридорчику снова в комнату добежала и к
окошку. Там посреди дворика лежал дядя
Саша на спине. У него руки в разные
стороны лежали. И ноги тоже как-то так.
Метла в стороне. Тихо так.
-Ой, ужас! -
сказала я тихонько. А еще глаза опустила:
смотрю на эту кровь еще, что у меня между
сись. И от этого еще страшнее стало. Я,
шлепая голыми ножками, вернулась в
ванную к Никупю и спросила:
-Он что,
залупался, да?
-Да немножко.
Про тебя там говорил, - Никупь уже умылся
и потемневшим полотенцем водил по лицу. -
А я же вспыльчивый, ты знаешь…
-И что теперь?
Он лежит там… Мертвый?
-Да нет, -
Никупь чесал свои длинные густые волосы.
- Я его немного. Но там кто-то мусоров уже
позвал. Пойдем напоследок?
Последний раз
- это всегда сладко. Очень сладко, как
белые остатки в коробке от клюквы в
сахаре.
-А, может, ты
убежишь? - я была наверху. Он так любил, и
мне нравилось. - Или дай взятку дяде Саше.
-Не надо, - у
него уже все так быстренько и
обильненько закончилось. Я прикрыла
ладошкой, чтобы не вытекало никуда.
Горячо.
-Почему не
надо?
-Да я еще в
тюрьме ни разу не сидел, - сказал Никупь. -
Надо попробовать. Хотя бы годик или два.
Я тебе доверенность оставлю на мотоцикл.
Посмотришь за ним? Только вечером не
катайся, а то отнимут.
-Кто?
-Ну, кто-нибудь.
Хотя мой мотоцикл все ребята в городе
знают. Но все равно вечером не надо.
-Ладно, - я
прижалась к нему и забыла, что
прикрывала ладонью. Вытекло. Ладно.
Ничего страшного.
-Ждать будешь?
- спросил Никупь.
-Не знаю даже.
А если вдруг жених и замуж выйду?
-Только за
придурка не выходи. А мотоцикл дарю. Я
еще куплю.
Уже совсем
скоро мальчишки в форме пришли. И
следователь с ними. Оформили Никупя и
увели.
И вот какое
утро получается. Осталась я одна с этим
мотоциклом, и теперь дядя Саша со своей
женой Леной мне враги будут. Плохо. И
Никупя жалко. Очень жалко! А ничто беды и
не предвещало. И, причем, в день рождения
Никупя. Ему то ли тридцать два, то ли
тридцать семь исполнилось - я точно не
знаю. А я и подарок ему не приготовила.
Зато теперь сама с мотоциклом. Надо
позвонить кому-нибудь. А то чего сегодня
вечером делать? Можно - Гаричке. Она
всегда чего-нибудь придумает. Можем,
например, в парк сходить на дискотеку.
Или съездить. Бензин там есть в баке? Не
хочется и рассказ этот заканчивать, да
чего-то и писать не о чем пока больше. |
