ГЛАВНАЯ

Конфета

ИДАЛЬГО (ЭТО ТРЕТЬИМ ЧИТАТЬ НАДО БЫ)
(Рассказ)

-Для этого нам нужен конь! – утверждал сумасшедший Басетов. И теперь его слова крупным эхом барахтались в моей голове. А я сидела в это время в кресле голосового салона «Надежда». Заняла у соседа денег, чтобы посетить салон. У самой-то ни копья!..

И все из-за этой дурацкой моды. Пришла от каких-то модных людей мода на то, что теперь надо ругаться матерными словами, при этом очень гладким нежным голосом. Женским голосом. Ну, мол, стало считаться, что это круто – чикса с голоском вышвыривает мат. И так чтобы это было между делом, между хорошим разговором. Во как!

А меня от моды учила не отставать моя одноклассница Жанка. Она занимается часто лесбийской любовью, поэтому в курсе моды всегда. Да я и не имею право от моды отставать.

В голосовом салоне я сидела на кресле у окна. Моим горлом занимался молодой мастер. Он совал туда всякие инструменты и смазывал чем-то. То и дело говорил: «Ну-ка, а сейчас попробуйте!» Я говорила: «А-а-а!» Он говорил: «Нет, еще не все!» И снова принимался за мое горло. Потом опять просил попробовать. И так до тех пор, пока голос не стал нежным.

-Отлично! – мастер раскрутил меня на кресле, снял с меня белый слюнявчик. – А теперь пробуем!

Он дал мне какой-то журнал и сказал:

-Прочитайте что-нибудь!

Я читаю:

-Собачья жизнь по голливудским стандартам предполагает отдельную конуру стоимостью по крайней мере в несколько десятков тысяч долларов: две-три комнаты, центральное отопление и кондиционер. В агентстве собачьей недвижимости в Лос-Анджелесе можно приобрести копию любого знаменитого дворца, уменьшенного до размеров будки. А можно…

-Охуеть! – вознес руки мастер. – Вот жизнь у людей, а! А вы что?..

-А что я? – как-то я не понимала этого мастера. – Почему вы материтесь на меня, а?

-Как вы должны были читать?

-А как? А, простите!

-Ну, давайте, давайте…

-Собачья жизнь по голливудским стандартам предполагает отдельную конуру стоимостью по крайней мере в несколько десятков тысяч долларов: две-три комнаты, блять, центральное отопление и кондиционер. В агентстве собачьей недвижимости, ёбтить, в Лос-Анджелесе можно приобрести копию любого знаменитого дворца, уменьшенного до размеров будки. Ничего пиздатого, правда?

-Вы как-то ругаетесь в щадящем режиме. Ну да ладно. Платите деньги. Я свою работу сделал.

Я отдала ему семьдесят рублей, а он меня на выходе окликнул:

-Чуть не забыл! Гарантия до первого орального!

-Да?

-Да. Как только у вас будет оральный секс, нежный голос пропадет. И вам придется снова ко мне приходить. Так что терпите.

Я обиделась всерьез:

-Вы так говорите, будто… будто… будто… будто… будто… будто… будто… будто… будто… будто… будто…

Когда я уже заправляла свою сисю обратно в лифик в переполненном троллейбусе, снова вспомнила о словах сумасшедшего Басетова: «Для этого нам нужен конь!»

Мне понравился его план. Скуровская Тамара Родионовна – хороший человек, хороший преподаватель и просто как баба. Ей уже к пятидесяти, она преподает у меня иностранный язык. Я изучаю английский язык. И у меня возникли проблемы. То «тройки», то «двойки» вот пошли. Ругаться она стала на меня больше. И с этим надо было что-то делать. Я рассказала об этом сумасшедшему Басетову. А так как защитить меня некому, то пусть это сделает сумасшедший Басетов.

Мы встретились прямо у корпуса моего политехнического института. Тут было много народу. Все студенческого вида и студенческого возраста. У всех в руках книжки разного цвета и разной толщины. Мне всегда было завидно: они имеют тягу к учебе и, наверное, их жизнь разнообразна и имеет свой смысл. Иногда это металлическое чувство зависти заставляло меня идти на крайние и отчаянные меры.

Например, вот такое. Поначалу на больших переменах я оставалась в аудитории. Меня спрашивали: «Почему ты не идешь отдыхать в коридор или в институтский двор? Отдых нужен для головы!» А я отвечала: «Хочется просто посидеть здесь!» И меня оставляли. Я оставалась одна в большой аудитории. Было страшно, но я шла на это. Я подходила к первым рядам, открывала учебники ребят, ушедших на большую перемену, и плевала туда. Кстати, тут есть свой рецепт. Чтобы слюна была густой и обильной перед этим надо пососать леденец. Что я и делала. Но это не все. Потом, через месяц такой практики, я переходила на более высший уровень из чувства зависти. Я ждала своих критических дней. Потом ждала большой перемены. Все уходили. Я спускалась на первые ряды, снимала джинсы. Потом трусики. Вытаскивала прилипшую прокладку и клала ее в учебник, одного из ушедших на большую перемену. Тут же вкладывала в свои трусики новую свежую прокладку и уходила на свое место перекусить (у меня всегда с собой были бутерброды с ветчиной и кисточкой укропчика специально для того, чтобы заморить червячка на большой перемене). Правда, однажды меня пожопили.

Как раз в тот момент, когда я уже вкладывала себе свежую прокладку и стояла в такой замысловатой позе, вдруг вошла Скуровская Тамара Родионовна. И сказала:

-Что ты делаешь?

-Меняю грязное на чистое, - ответила я. С тех пор наши отношения стали натянутыми.

И вот однажды, когда сумасшедший Басетов натягивал меня в моей квартире на моей кровати, я попросила его помочь мне. По окончании полового акта сумасшедший Басетов осыпал меня легкими хрустальными поцелуями. А мое тело покрылось то ли дрожью, то ли морозными голубыми снежинками. Невероятное чувство, чувство тягучей истомы, животворящей неги, чувство бурлящих пузырьков кипятка, облило меня и растеклось во мне. Хотелось поерзать спиной по простыни, закатив глаза, сжать в пальцах уголок подушки и выдать длинный, но тихий и чуть-чуть с хрипотцой стон. Вот так мне было хорошо.

И сумасшедший Басетов оказался хорошим и внимательным мужчиной. Он не спрыгнул с меня резво, и не упал на спину в забытьи. Он оставался пока на мне и ласкал, чем мог. Потом уже лег рядом и обнимал меня за талию. Говорил что-то хорошее. И уснул после меня. Вот так было нам хорошо.

А утром я повторила свою просьбу. Сумасшедший Басетов согласился. Теперь вот он ждал меня у входа в политехнический институт мой.

-Привет! – сказала я. Он кивнул и улыбнулся своей чмошной улыбкой:

-Хай!

-А где конь?

-За углом?

Мы зашли за угол. Там стояло животное, во что-то одетое. Я как взвизгну:

-Мама!

-Мама твоя на Кубе. Ты же говорила.

-На Кубе мама. А это кто?

-Конь в кожаном пальто, - сказал сумасшедший Басетов и повернул ко мне коня. Трудно представить, но на коне было кожаное пальто. Два рукава были одеты на два правых его копыта. Дальше пальто было перекинуто на туловище коня. А поверх всего было седло. Сумасшедший Басетов копался в спортивной сумке и доставал свою одежду.

-Помоги, пожалуйста, мне одеться. Ладно? – сказал он. Я помогла. Теперь на нем был рыцарский шлем, кольчуга, щит и меч в руках. За полчаса мне удалось затолкнуть сумасшедшего Басетова на коня. Конь сказал тихо:

-Иго-го!

-Здорово! – я отошла в сторону и смотрела на сумасшедшего Басетова. Он поднял высоко меч и щит:

-Как?

-У-у! Знаешь, как со стороны смотрится!

-А что у тебя с голосом? – спросил сумасшедший Басетов.

-Я сделала такой по моде. Но в салоне сказали, что после орального он может…

-Ладно, потом расскажешь!

Конь встал на дыбы, развернулся и сумасшедший Басетов поехал. Я бежала за ним и говорила:

-Как здорово!.. Как здорово!.. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!..

-Да, это воистину здорово! – размахивал сумасшедший Басетов мечом, подгонял коня, и я уже не успевала за ним. Догнала у входа в институт. Все разбежались. Кричать стали. Удивлялись.

А конь с рыцарем поднимался по широкой парадной лестнице и приближался к двери. Я подбегала к испугавшимся студентам и говорила своим модным тонким голосом:

-Ребята, не пугайтесь, пожалуйста, это рыцарь Добро! У него большая сила и желание помочь не только мне, но и всем людям нашей планеты! Повернитесь к нему лицом, блять, а то вы так ни хуя не увидите! Простите, что ругаюсь матом, но хочется до вас донести всю суть этого явления! Бегите за нами и конспектируйте, чтобы рассказать это потом своим потомкам! Блять, ну, не стойте же, как истуканы! Конспектируйте шаги коня и рыцаря! Быстрее же!..

Мой тонкий голос кого-то привораживал и кто-то бежал за нами. Потом за этими «кто-то» бежали другие. Потом бежали люди с улицы. И возникла толпа.

Конь с сумасшедшим Басетовым вошел в центральные двери. Сумасшедший Басетов чуть пригнулся. Теперь мы уже вошли. Я держалась за хвост коня в пальто. А за мной бежали люди планеты, которые хотели добра и мира на всей земле и во всем космосе.

Поднявшись по лестничному маршу на третий этаж, сумасшедший Басетов и рыцарь вывели нас на кафедру высшей математики. Тут в длинном коридоре стояли студенты и учили уроки. Ходили туда-сюда преподаватели. А увидев коня с рыцарем, все немного удивлялись: «почему конь пришел на нашу кафедру, а не на кафедру истории?»

Вперед выбежал преподаватель математики шестидесятитрехлетний Владимир Николаевич и толкнул смело коня обеими руками в бок:

-Идите на кафедру истории! На историю! На историю!

-Эй! – сумасшедший Басетов взмахнул мечом, и все вокруг сказали «Ах!» и еще раз «Ах!»

Владимир Николаевич испугался и присел. А рыцарь на коне поехал дальше по кафедре. Толпа затоптала Владимира Николаевича. Триумфально проехав кафедру, рыцарь вышел на следующий лестничный марш. Конь стучал подковами по бетонным ступеням и вышел на кафедру иностранных языков. Вперед выбежала Тамара Родионовна и закричала:

-Что бы это значило? Май нэйм из Тамара Родионовна!..

-Хау а ю? – стояла я рядом с конем.

-Хорошо. Но что это значит?

-Это? – взмахнул опять мечом сумасшедший Басетов. Тамара Родионовна упала на колени и стала молиться.

-А это значит, - громким голосом продолжал сумасшедший Басетов. – Что я пришел мстить за всех обиженных! Я приношу людям добро! Понимаете?

-Понимаю, - плакала Тамара Родионовна. – Но что я сделала? За что вы хотите убить меня?

-Поклянитесь, что больше никогда и никому не будете ставить плохих оценок!

-Троек и двоек?

-Да! – и эхо раскатило голос сумасшедшего Басетова по всей кафедре иностранных языков. – Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!.. Да!..

-Какое леденящее душу эхо! Правда? – спросила я у толпы, что стояла за моей спиной.

-Правда! – отвечали мне люди и тянули пальцы. – Посмотрите! Посмотрите, что за чудо!

Я снова повернулась у Басетову и увидела, как от его шлема стали расходиться сильнейшие желтые лучи. Толпа одновременно рухнула на колени: «Ох!»

-О, что это, мамочки! – закричала я, стоя на ногах. Сумасшедший Басетов поднял ко лбу глаза и снял шлем. Покрутил его, посмотрел и сказал:

-Да это просто шлем волшебный! – и повернул голову к уже упавшей в обморок Тамаре Родионовне. – Она мне так и не ответила…

Шлем потух, и я пришла в себя. Подошла к Тамаре Родионовне и прощупала пульс:

-Жива.

Она открыла глаза:

-Я на все согласная.

-Не плачьте, тетя Тамара, - говорила я своим новым голоском. – Жизнь многогранна. Спасибо вам за все!

Вдруг приходящую в себя толпу очень небрежно разогнали люди с автоматическим оружием и в масках. Они стреляли из автоматического оружия пулями. Пули попали в лошадку. Лошадка громко упала на пол и просочилась из ран кровь. Сумасшедшего Басетова взяли под руки и арестовали. Подошел ко мне следователь и сказал:

-Мы забираем его в тюрьму. Он закон нарушил.

И тут я стала заходиться в истерике:

-А зачем убили лошадку? А зачем убили лошадку? А? А зачем убили лошадку?

Конь умер. Ни за что. Он ни в чем не виноват был. Толпа расходилась. Кто-то помог встать и Тамаре Родионовне. А ко мне подошел ректор Василистый Роман Гурьевич и сказал:

-Пойдем сию секунду ко мне. Я знаю, что это твоих рук дело. Поговорим.

Он привел меня к себе в кабинет и налил черного кофе. Я выпила и потеряла свое сознание. А когда пришла в себя, посмотрела в зеркало и увидела размазанную по лицу помадку. Василистый Роман Гурьевич сидел за свои столом:

-Почему ты уснула? Я хотел иметь с тобой беседу о том, что произошло, а ты уснула.

А я сказала:

-Неправда…

И запнулась. Я поняла, что мой голос стал прежним. Я покраснела:

-А что тут было?

-Ничего. Я дал тебе кофе, и ты захотела прикорнуть. Я разрешил. Теперь ты проснулась.

-Неправда! – кричала я своим старым голосом. – Я знаю, что тут было, пока я отключилась.

На суде был тот мастер из голосового салона «Надежда». Он подтвердил всю технологию постановки голоса и условия, на которых он может сохраняться. Под аплодисменты Василистому Роману Гурьевичу дали наказание и теперь он будет сидеть в тюрьме за толстой решеткой.

А я после всего сидела у подоконника у себя на квартире. Смотрела на маленький уютный дворик. Мне так хотелось, чтобы сейчас ко мне пришел какой-нибудь человек. Друг. Как плохо быть одной и без друзей!

Напишите автору