ГЛАВНАЯ

Алексей Крылов

МИРЫ ХХО
(Повесть, 1995)

Фрагменты:        1        2        3        4

Утро начинается, как обычно, с рассвета. Такая обыденность надоела. Каждый раз — одно и тоже. На улице — что-то, и воздух пахнет чем-то очень странным. Нервами ощущаю конец столетия.  

Вчера вечером мне опять позвонил Ххо. Я как раз собирался попить чай и даже поставил чайник. Вернее, пытался поставить, так как чайник спрятался куда-то в угол и не хотел вылезать оттуда. Там он и сидел, грозно и страшно шевеля носиком. И как раз в тот момент, когда я уже было поймал его, затрещал телефон. Я подхожу к телефону.

пытаюсь взять трубку, но трубка извивается, как змея и довольно скользко

Ххо кричит громовым голосом:

— Ты великий человек! (Это он про меня)

Я в ответ:

— Отстань! Я пытаюсь пить чай! У меня, как всегда, все идет своим ходом! Настолько своим, что я ничего не могу сделать! Вот к чему приводишь ты!

— Ты все-таки великий человек! Это я тебя таким слепил!

— Что значит «ты»? Что значит «слепил»?

и все время пытаясь удержать в руках непослушную трубку змею шланг

— Я дал тебе силу! — кричит в трубку Ххо.

постоянно кричит сука мог бы говорить и тихо боже до чего изворотли­вая штука не держится в руке

Я посылаю Ххо к черту и пытаюсь положить трубку на телефон. Она не хочет.

Пока я боролся с ней, на кухне заскрипел чайник. Оказывается, он самостоятельно залез на плиту, но поскольку воды в нем не было, он начал трещать и попытался распаяться. Я снимаю его с плиты, обжигаю руку и бегу в ванную. Хочу сунуть руку под холодную воду, но кран выплевывает в меня струю горячей. Все сошло с ума. Нервы тянутся, как новые струны. Скоро станет совсем невмоготу. 

Всю ночь мне снились символы. Ххо утром пришел и сказал, что это хо­рошо, замечательно просто, что я начинаю принимать новый образ мышления. Скоро, сказал Ххо, ты будешь думать только символами. Я не хочу, пытался я протестовать, но — почаще смотри в зеркала, посоветовал Ххо.

и я смотрю в зеркало а там не я а круги спирали квадраты точки точки точки точки точки

Ххо считает, что он мой добрый ангел, что он научил меня делать разное. Какого черта, говорю я, правда, после твоего прихода я начал писать чудные слова, но вещи-то, вещи — это ведь никуда не годится, когда так странно они себя ведут, да и вообще, нельзя же себя никак вести, они же все-таки вещи, понимаешь, ВЕЩИ. Ну, это ничего, отвечает всегда Ххо, это и все остальное — случайно, а, может, и нет, ты привыкнешь. И хитро улыбаясь, он исчезает, оставив меня одного, наедине с моими снами.

Ххо странный. Он появился внезапно, и никто, кроме меня, его не видит. Он говорит, что он из другого мира, что миров бесконечно много, и все те миры так похожи, что в каждом есть свой Ххо, и свой я, и другие люди, зна­комые и нет. Они, миры — как шары, говорит Ххо, и то ли они вытянуты в цепочку, то ли в круг, не знаю, но суть в том, что из одного можно попасть в другой. Может быть, они соприкасаются или взаимопроникают, размышляю я. А ты молодец, говорит Ххо, ты даже немного умный — со своей обычной иронией — ты взрослеешь на глазах. Да нет — опровергаю — я идиот, что позволил себе связаться с тобой, после тебя мир сошел с ума, у меня в доме вещи бесятся. И как всегда после такого обвинения, Ххо исчезает. Испаряется, как дым…

Сегодня вечером я сидел и придумывал себе Ивана Никаноровича. Вот и будет с кем поболтать, думаю. Благодаря Ххо, я получил возможность придумывать, что захочу и при этом не казаться самому себе сумасшедшим. Сегодня Ххо не пришел, у Л. был занят телефон, и я решил, что это как раз наиболее подходящий вечер для друга. Я подошел к буфету, чтобы выпить воды из графина, но буфет не хотел открывать двери, а графин затиснулся куда-то в угол, и я подумал, что черт с ней, с водой, обойдусь. И тогда я сел на стул и стал придумывать себе Ивана Никаноровича. Смотрите сами:

Первое. Я придумываю Ивана Никаноровича, и ни у кого его нет, а у меня будет.

Второе. Часто бывает, как сегодня: Ххо нету, никого нету, Л. тоже нету, а Иван Никанорович всегда будет со мной, потому что я его придумал.

Третье. Места на него много не надо, поселю его в шкафу или где-то под кушеткой.

Четвертое. Вдруг становится холодно так, что дрожишь и а-а-а-аахх…

…В очередной момент моей жизни мне начинает казаться, что все проис­ходящее со мной — не более, чем галлюцинация. Да и как, собственно, отли­чить реальность от выдуманности? Мне, в моем сумасшедшем мире?

В очередной раз появляется Ххо. Я уже успел привыкнуть к тому, что у него напрочь отсутствует какая-либо определенная форма, и что посто­янные изменения внешнего вида — основа его сущности здесь, в моем без­умном бытии.

но боже как я пугаюсь каждый раз когда передо мной возникают де­ревья кусты звери вещества палочки руки точки туман и все это непоня­тно и странно говорит голосом Ххо

На этот раз Ххо появляется в виде розового камня в моей чаше с чаем. Идиотская форма, если подумать, и к тому же я люблю пить чай безо всяких там камней. Мне достаточно того, что чай не всегда присутствует на моем столе.

ведь чайник строптиво прячется в угол и шипит шипит шипит и чаш­ка расплывается по столу куда я буду чай наливать

Так что в этот раз — камень, Ххо растекся розовой лавой, выпятил ло­жноножку и вырастил на её конце глаз. Слава богу, я его не проглотил и не выпил, но в данный момент мне было некогда — я как раз встал из-за стола и пытался отодвинуть кресло в угол комнаты, потому что оно выползло ночью на середину комнаты и целый день не давало мне пройти. Когда я, наконец, заткнул его на место, оно сморщило плюшевый лоб и проводило меня волнообразной дрожью на подлокотниках.

Ххо подползает ко мне и разверстывает рот на своей розово-глянцевой поверхности.

— В твоей карме наблюдаются изменения, — издевательски-каменным го­лосом произносит он.

ударился в восток значит будет сыпать словами на санскрите пали древнем тибетском а я ничего не пойму и тогда он иронично скажет что мне и не надо понимать

— Какие, к черту, изменения? — кричу, — Я не знаю, что мне с креслом делать, мне на карму сейчас наплевать!

Ххо смотрит на меня единственным растущим из камня глазом и произ­носит:

— Асид раджа, нало нама, вирасена суто бали…

Узнаю — «Махабхарата», первая песня, самое начало. К чему это он ска­зал? Но Ххо никогда не отвечает на такие вопросы — он просто исчезает. Так и сейчас — камень съёживается, теряет свой розовый цвет и начинает терять непрозрачность. Я уже вижу сквозь него стол и царапину на его поверхности.

это я позавчера пытался удержать тарелку я ведь тоже хочу есть как нормальные люди она не давалась я разозлился и ударил её ножом и промахнулся и поцарапал стол было очень его жаль он прямо весь сморщился от обиды

Наконец, Ххо уже практически исчез, но напоследок произнес довольно-таки неприятным голосом:

— Ты уже не обычный человек. Ты теперь — ищешь, для себя и для меня, а я за это дарю тебе твоё безумие.

— Да на черта мне безумие, мне же так не по себе, я боюсь так жить!

— Нет, тебе это нужно, — и исчезает окончательно.

И я вынужден признать — Ххо прав, мне это действительно нужно…

Я не обижаюсь на свои вещи. Они не со зла мне досаждают. Просто им, наверное, тоже хочется жить своей жизнью, а я им, кажется, в этом мешаю.

Вот две из многочисленных граней мира, открытых в последнее время мною:

I. а роза упала на лапу азора — ароза упал ан алапу азор а

II. Принц подарил принцессе цветы — её сердце растаяло. Ужасная смерть, абсолютно лишенная смысла…

Ххо привел мне Карла. Откуда он его взял — не знаю, но теперь мне гораздо веселей по ночам, потому что есть с кем поговорить. Карл был, правда, какой-то слегка незаконченный, но — додумаешь его сам, сказал Ххо. И я немного попридумывал и стал жить с Карлом и смотреть его сны.

- сны -

Карл спит.

Он видит странные сны.

Он хочет проснуться — и не может…

Так и лежит.

почти у самой стены —

на морщинистом каменном ложе.

- сон первый -

Снится ему сон первый;

Будто идет он по лесу,

На лице у него написаны нервы,

В голове у него цветет роза —

И она не боится мороза.

Многоликий цветок из лесного сада…

Карл идет по узкой тропинке

И видит мальчика без правых рук.

но в лице его нет мук.

Там — бегут кровинки.

— Где твои руки? — спрашивает Карл.

Мальчик смотрит на него желудком

И говорит: «У меня их нет. Ты сам

У меня их забрал —

Потому что я буду — поэт!»

Карл удивленно летит.

Летит над деревьями.

Каждое дерево — выше горы.

И Карл увидел три большие дыры.

Летит в одну — там сидит

Птица с синими перьями.

Карл с ней говорит

О высоких материях.

Говорит, а сам смотрит в её глаза,

Прибивает её к дереву,

Совершенно забыв про материю.

И хочет оторвать кусок крыла —

Взять с собою на счастье…

Но бывают же такие дела —

Случилось с Карлом несчастье:

Он видит, что перед ним не птица,

А сидит перед ним Великий Могол

С головой, как пластмассовый колокол.

Или это ему только снится?

Да, конечно же, снится —

Всё пройдет к утру…

Карл просыпается и летит во вторую дыру.

Там даже нет черного цвета.

Там люди всю жизнь ищут жёлтое.

Зимой там обычно лето,

И в лужах засыхает асфальт…

Карл пришел в дом и сел на кровать.

Он подумал: «Как мне ни жаль,

Но цветы придется сорвать.

Даже если от этого затянутся швы на небе,

И я никогда не попаду назад.

Но я ненавижу их запах,

Их тень, их торец и фасад».

Карл высушил слезы на темном ветру,

Сорвал цветы и, бросив их в пропасть,

Провалился в третью дыру.

Потом оказалось — это тоже был сон.

Никто не смог понять, почему.

Но Карл уже жил в третьей дыре.

С ним жил гэг и собака гну.

Утром гэг сказал: «Пора!

Скоро начнется ночь,

Потом будет вечер.

Я пойду навстречу

И буду идти до утра.

Я, конечно, обычный гэг,

Но у меня есть руки и го.

Я пойду туда, где Маг Туиред

И я убью самых наглых богов».

Гэг ушел

По морщившейся земле.

Собака гну возлежала на столе

Но встала и пошла за гэгом.

И когда её задние лапы

Переступили порог,

Хотя передние были внутри,

Она крикнула Карлу: «Смотри!»

И убежала, заострив рог.

И Карл упал с кровати на потолок

И уснул.

И спал, пока не вздремнул.

В его кармане лежал сундук,

В углу сундука висел паук,

В его паутине стояла башня,

а в башне сидел старый человек.

Хотя это, в общем, неважно —

Возможно, он был молодой.

И смотрел он глазами, лишенными век,

На Карла, на дом,

На третью дыру во втором,

На вторую дыру рядом с первой,

На то, как лицом нарисованы нервы,

На мальчика без рук, на деревянный стук,

Человек смотрит на это сквозь решетку,

Квадратом обрамляющую глаз.

Глаз летит вниз, в веселящий газ,

Человек алеется, трогает четки —

И видит сны.

Фрагменты:        1        2        3        4

Напишите автору