|
Виктор
Чиняев
МОЮ
ГОЛОВУ ИСПОЛЬЗУЮТ КАК ПЛАХУ...
(Рассказ)
Мою голову
используют как плаху. Уже долгое время я
слышу предсмертное дыхание различных
мерзавцев. Но мне не хотелось бы
говорить о дурном.
Самое
приятное воспоминание в моей жизни –
нежная шея Марии Стюарт. Мария Стюарт
поспорила бы на эту тему, но
прикосновение ко мне лишило ее жизни.
Конечно же, убил ее топор, но с другой
стороны, именно я причина ее смерти, мне
скажут - с другой стороны могла быть
любая иная голова, я возражу – мог быть и
другой топор.
Ах, Мария, мы
так недолго были вместе, зато это был тот
миг, когда человеку особенно требуется
поддержка, и я не отвернулся от тебя Мари,
кто скажет, что я отвернулся – пусть
плюнет мне в лицо. Мне и так всю жизнь
плюют в лицо. Кровью. И оттого я в крови.
Когда я
вернулся в Китай, моя голова треснула
как спелый арбуз, из нее посыпался рис и
вокруг появилось полтора миллиарда
удивленных китайцев, каждый с лопатой в
руке.
Рис валился из бывшей моей головы
с остервенением Запорожской ГЭС и
глядящие с стороны "желтые"решив,
что это закрома родины и возжелав спасти
народное добро от посягательств,
огородили меня Великой Китайской Стеной,
а самый маленький китаец закричал:
давайте примемся прыгать вокруг стены,чтоб
соседи не знали, с какой целью тут стена.
И семьсот пятьдесят миллионов кричали:
Давайте. А три/ четверти (т.е.вальс)
миллиарда закричали: Нет, уж, не давайте!
Все кричали громко, но первые кричали и
прыгали, а вторые стояли и кричали.
Первые прыгали на вторых и тех
становилось меньше, таким образом, голос
первых возобладал и они, прыгая, молчали.
И тут опять
закричал самый маленький: Тише, черти,
глядите, мы раздавили половину наших
китайских братьев. Стало тихо и тут-то
зазвучал голос совести:
Чиняев, хватит пихаться, ты мне
спать не даешь.
Объяснительная
1)11 марта,
генерал Де Голль принял меня за свою
супругу и непосредственно в постели
преподнес мне духовое ружье, я спустился
с шестого этажа, прицелился и выстрелил
прямо в землю. Земля содрогнулась, ноги
мои подкосились, я уселся на ступеньки
подъезда в позе лотоса и сплясал чечетку.
2) Из
образовавшегося в земле отверстия
вылетела пташка, закричала: «Абраксас»,
и принялась долбать меня клювом в висок,
в темя попеременно. Я не перенес муки,
опрометью кинулся в подъезд, птица
неслась за мной по пятам, припадочно
хлопая крыльями .
3)На четвертом
этаже я запнулся, полетел вверх
тормашками, пробил головой Стену Плача и
оказался в Иерусалиме, меня обступили
набожные люди, я зажмурился и крикнул во
все горло, сыр выпал и покатился по
мостовой навстречу восходящему солнцу.
4)Из-за угла
вышел мальчик-боровичок, провозгласил
меня своей падчерицей, а я ударил в бубен
и спел:
Эх,
дубинушка, акшунибуд… хэ.
5) Меня
обвинили в самоуправстве.
Все дети без
исключения уроды, я соглашался с С.
Курехиным когда он утверждал, что
взрослые неприятны, потому как
остановились в своем развитии. Я и
сейчас с этим согласен. Взрослые,
безусловно, уроды, но это не снимает
ответственности с детей.
Первым
уродливость детей отметил Даниил,
потому и детей не заводил. (Ха! рифма
какая пропала: Даниил – заводил. То есть
«не заводил»). Так вот, Даниил детей не
имел – не тот он был человек. А женщин
имел, но как только слышал упреки по
поводу бездетности, то тут – же отвечал:
«Иди, иди, ишь прыткая, не на того напала.»
Такой он был
человек.
Я в детстве хотел стать детским
поэтом, писать для детей одно
удовольствие - в голове у них хоть шаром
покати. Я бы приходил к ним на утренники,
читал на память стишки, а они стояли бы,
широко раскрыв рты и выпучив маленькие
глазки, теребили бы меня за штанину и
лепетали: «Дядя Витя, еще, еще»
Да, писать для
детей одно удовольствие, потому как
читать они не умеют.
Мимо
движущийся автомобиль обдал меня
фонтаном жидкой грязи, но я снес это
терпеливо, даже не поморщился, сзади мне
дали подзатыльник и я услышал – «ходят,
ходят, дороги на всех не напасешься», я
снес терпеливо и, таки, перешел через
дорогу. Там на меня нагадила птица, я
терпеливо снес, спокойно обтирая помет с
белого плаща, я заметил краем глаза
пятна высохшей крови подмышкой,
приглядевшись – костяную рукоять ножа.
Вот вам и
разгадка моего ангельского терпения - я
подох на прошлой неделе.
|
