|
Алексей
Караковский ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК Я ДАВЕЧА В КАЛИНИНГРАД ЕЗДИЛ, И ЧТО ИЗ ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ
(Публицистика)
Вот хочу я
рассказать вам историю о том, как я в
Калининград ездил, утверждать дело «Точки
Зрения» на благодатной ниве
прибалтийского культурного ареала, а с
чего начать-то и не знаю. Ну, вот есть я, Алексей
Караковский. Многие знают. Некоторые
даже в гости заходят (а некоторые не
заходят и не здороваются — потому что я
их не знаю). Кто не заходит — хотя бы
звонит или здоровается при встрече.
Известное дело. Но это — я. А есть Локки,
про которую никто ничего не знает (во
всяком случае, среди тех, кто со мной при
встрече здоровается) и даже не
подозревает, что живёт она в
Калининграде (точнее, в Балтийске — это
неподалёку). И приглашает, в общем, оная Локки
меня в гости, и я, представьте, сразу же
еду — причём, легкомысленно забыв в
Москве все её координаты и координаты
одной моей знакомой Кузьминой Оксаны (её
тоже многие знают — на стихире — вы
поспрашивайте).
Короче говоря,
вечером 27 июля 2002 года поезд Москва —
Калининград под звуки марша «Прощание
славянки» плавно подгрёб к перрону
калининградского Южного Вокзала. А там,
между прочим, стоит молодая, красивая,
обалденная просто Локки (или
Алёна, как её зовут друзья, товарищи,
единомышленники и ещё вот я),
выискивающая глазами «молодого
придурка с козлиной бородой и гитарой»,
как я скромно отрекомендовался перед
отъездом. Ну, понятное дело,
поздоровались, обнялись. А как же иначе
— когда встречаются два таких известно
неизвестных феномена!… В общем,
дальнейшие два часа дороги до Балтийска
показали недвусмысленное единство по
следующим параметрам: 1) эмоциональная
взрывоопасность; 2) кажущаяся
легкомысленность вплоть до
авантюрности; 3) беззаветная любовь к
поэтическому слогу; 4) не менее
беззаветная любовь к пиву; 5) полное
отсутствие останавливающих механизмов (в
народе — «тормозов»). В результате,
добравшись к Балтийской Косе на место
проведения фестиваля «Ухана» (или, как я
сразу понял, «Бухана»), мы с Локки
стали немедля претворять стихийную
программу действий в жизнь, в результате
чего в течение первых двух дней я помню
немногое, но с удовольствием (это уж Локки
пусть сама вспоминает, что там было — я
больше песенки пел и пиво пил, а она
больше пиво пила и водку пила тоже).
Главным
завоеванием нашего лагеря стало,
безусловно, создание мощного
ментального механизма в составе нас,
милой девушки Иры (Little
Elle) и надёжного друга Костика (Одинокого
Волка). Будучи не в состоянии бытовать
отдельно друг от друга, мы бродили
четырьмя тенями по беспросветно
глобальной Косе и в случае
непредумышленного отдаления от
симбиотов изредка обменивались
телепатическими сигналами,
долженствовавшими поддерживать
необходимое состояние духа в нашем
коллективе. Периодически, правда,
случались и странные коллизии, в
результате которых некой ночью я
обнаружил себя сидящим на холме,
поросшим низко стелящимся шиповником (из-за
чего он более всего напоминал клубнику),
а что касаемо Волка, то в это время он как
раз Одиночил себе где-то в районе
тёмного и неприветливого мола,
поминутно рискуя сломать себе шею или
рухнуть в тёмную алчущую водную
неизвестность под ногами. Что же
касается Локки с Elle,
то они составили собой противоречивую
спящую дихотомию у потухающего костра, в
результате чего поминутно вспоминался
Хармс (вот чёрт! опять об Локки!)
или ещё хуже (чёрт! никак об Elle!).
Решив до ручки всё-таки не доходить, я
решил последовательно бросить пить,
бросить петь (чем, собственно говоря, и
занимался предыдущие два дня), вслед за
чем почувствовал свою полную
ненадобность и смылся в палатку, видя
несовершенство человеческой природы.
Однако, к утру симбиотическая структура
была восстановлена, и мы постепенно
отправились обратно в Балтийск.
Вечер прошёл
в любовании красотами цитадели Пиллау,
выдержавшей немало осад — в том числе и
нашествия языческих племён диких
гопников, доселе наполняющих собой
ареал от Балтийска до самого
Черняховска. Пребывая в расслабленном
настроении мы брели по разбитому
кирпичу истории, наблюдая остатки
укреплений (это я потом вам фотки покажу)
и полёты небесных коров (это лучше Вам Локки
расскажет).
Остальное из-за
лени и из-за того, что Локки
всё равно всё напишет вместо меня,
расскажу в двух словах.
После
возвращения из цитадели, уже вечером, за
нами заехал соратник Локки, звавшийся
Александр, с коим мы поехали на
держащейся молодцом «Ладе» по брусчатым
дорогам made in
Deutchland любоваться видами Балтии. Надо
сказать также, что за сутки любований я
уже почти совсем не пил (больше не мог),
громко рассуждал о соотношении части и
целого в мироощущении Экзюпери,
героически снимал и одевал рюкзак,
дважды проиграл в преферанс Костику (или
это ещё раньше было?) и даже предпринял
попытку написания сверхнового
стихотворческого произведения, что,
конечно, никогда не удалось бы без
своевременной помощи Локки,
обогатившей своим незаурядным опытом
моё стандартизированное и
примитивизированное сознание,
погрязшее в пьянстве, волюнтаризме,
интеллектуальном разврате и
субъективном идеализме.
Увы, уже 30
июля наша компания распалась: Костик был
посажен на поезд (провожающие клялись,
что видели слёзы на его глазах), а Иру
отвоевали дедушка с бабушкой.
Почувствовав безнадёжность разрушения
стройной некогда человеческой
экосистемы, мы с Локки
отправились обратно в Балтийск, где я
ещё долго (до рассвета) пел ей различные
пения на берегу моря, вслед за чем
настало время пускаться в дорогу и мне.
Вернувшись в
Калининград, мы потратили два часа на
попытки дописать стихотворение, которое
всё не дописывалось и не дописывалось.
Немаловажной причиной тому было то, что Локки
довольно упорно пытались накормить
яблоками (чему она была весьма рада), а я
рыскал в поисках вкусного
калининградского кваса и
фотографировал костёлы; но всё равно
было что-то не так, и, несмотря на больной
полёт фантазии, мы решили прервать
креативный процесс и докончить начатое
позже. Таким образом, плюнув на всё, мы
поехали на вокзал, где 31 июля 2002 года под
звуки марша «Прощание славянки» поезд
Калининград — Москва мягко отвалил от
перрона, на чём, собственно говоря, я и
оканчиваю свою историю.
Ах, да! Ну и
ещё раз напоминаю, что всё, что я не
запомнил (то есть 90%) доскажет вам потом Локки.
Если вы её, конечно, попросите. И пива
нальёте.
|
