|
Людмила
Одинцова
ВЛАДИВОСТОК
(Проза)
Я
люблю свой город. Неоригинальное начало,
да, но что поделать, если это – правда?
Что
поделать, если после строгой
целеустремленности Питера и
снобистской суматохи столицы, после
тишины маленьких городов и гвалта
больших, я все равно хочу сюда? Можно
писать о дороговизне, бандитах,
маленьких зарплатах и кошмарных
коммунальных условиях. Можно – о
грязном море, чайках, жрущих полиэтилен,
и нескончаемых муссонных дождях.
Можно – о грубоватых, прямых и блюдущих
свой интерес людях, а можно…. Нет, не
ждите от меня описаний красот, заливов,
глубин и тайги. Нет этого во Владике, уже
нет. Ботанический сад не спасает картины,
а чистая вода осталась только на дальних
островах, куда теперь ездят те, кто
раньше ездил на ближние.
Дело
не в этом, то есть, конечно, красота,
неповторимость нашей природы, климата и
прочего упомянуты везде, да и родной
шесток всегда лучше, но я не об этом. Есть
вариант объяснить мою любовь особым
менталитетом, не европейским, когда
каждый сам за себя и сам по себе, и не
восточным, когда все вместе, но над всеми
рок, а когда есть свои и не очень, есть
Бог, но он далековато, а все в твоих руках,
потому что больше не кому. Только и
менталитет тут не главное. Каждый может
сказать теплые слова о своем городе, а я
скажу о Владивостоке, к. так далеко по
карте, если уехать, но так близко в
сердце, если его любить.
Вы
выходите из дома, и под вами ложится
долина, заполненная гудками тепловозов,
перестуком колес, дымом, паром и тем
особым запахом шпал и мокрых рельс. Там
ютятся старые частные домики, все
прикрыто рваной шалью тумана. Небо серое.
За сопкой слегка розовеет восток,
кажется, что будет дождь, но это обманка
– на сегодня у нас жара. Город играет с
вами в прятки: то не показывает
ничего, кроме зелени деревьев и
посверкивающей полоски моря,
огороженной на той стороне залива
фиолетовыми сопками, то очередная
долина со всеми своими красотами
ложится перед вами как в чаше ладоней.
Нет, архитектурные изыски встречаются у
нас только в центре, в старом городе, и на
особую ухоженность они пожаловаться не
могут, но расставленные по сопкам
типовые здания по-своему хороши, и
кажутся этакой новомодной накидкой,
которую город еще может с себя снять,
чтобы показаться во всей первозданной
наготе.
По
традиции вас надо было бы обязательно
потащить на Набережную, к фонтану,
воплям детей в мутной воде, сквозь
плотные потоки транспорта на узких
центральных улицах в кашу
организованных и диких туристов,
торговцев, фотографов, обезьянок и
лошадей. Я же повезу вас в один из
непрестижных районов, мы будем плутать
на машине между сопками в хаосе
автомобильных направлений –
дорогами назвать это безобразие нельзя
– изнемогая от духоты и шума. Неожиданно,
на очередном подъеме все это кончится, и
я отведу вас на видовую площадку, а лучше
на обрыв рядом с ней и…. И вы полетите.
Под вами будет обрываться замысловатыми
изломами коричневатая скала, над вами
будет нестерпимо сиять августовское
небо, внизу за 40 метров от вас будет
грохотать прибой, а до горизонта,
обозначенного синеватой полосой
другого берега, с другим городом и как
будто другим миром, будет играть море.
Оно будет манить и пугать, звать и
отталкивать, заигрывать и не замечать
вашего робкого вторжения в его владения.
Да, да, конечно, мы спустимся вниз.
Неторопливо обогнув эту взметнувшуюся в
небо стартовую площадку по более
пологой соседней сопке, мы будем
пробираться по краю пожираемых морем
старых гаражей, к. давно уже не
используются по назначению. Потом мы
спустимся ближе к воде, и вам придется
балансировать на огромных серых валунах,
обглоданных прибоем, затем начнется
песок под самой смотровой площадкой, там,
где из скалы сочится маленький
водопадик грунтовых вод, но вам будет не
до него. Песок сверкает тысячами
драгоценных камней – это битое стекло,
превращенное морем в мечту любой
принцессы, но и это не главное – вдоль
прибрежной полосы лежат, как огромные
морские чудища, камни, прибой кидается
на них, разбивается на миллиарды брызг, с
грохотом обрушивается вниз и с
угрожающим шипением отступает.
Неукротимая сила на расстоянии
вытянутой руки, радуга, к. можно
потрогать. Осторожнее, здесь метров 100
мелко, а потом плита под вашими ногами
обрывается, и сила прибоя может не дать
вам вернуться на берег.
Ну
вот, вы покрыты соленой нежностью, вас
тянет в сон и вы страшно голодны. Поедем
назад. Мы пообедаем в мексиканском
ресторанчике, очень наглядно отражающем
американизацию нынешней Латинской
Америки, и пойдем по городу. Я покажу вам
здания, от непритязательной красоты
которых у вас не захватит дух, нет, но
захочется остановиться и прижаться
щекой к теплому старому кирпичу цвета
терракоты, любовно уложенному в
невысокие домики. Потом мы полакомимся
чудесной выпечкой в кафе, прячущемся в
классических развалинах старого
квартала. Перед закатом я все же пущу вас
полюбоваться фонтаном. Он не замысловат,
но вечером на фоне моря и огней баржи
просто очарователен. Потом мы медленно
поднимемся на сопку по старым улицам, и
вы увидите настоящий приморский закат с
высоты птичьего полета, а затем мы
отправимся на прогулку по Проспекту
Красоты. Правда, это самое обычное шоссе,
но залив Петра Великого, лежащий под ним,
ночью банально прекрасен, и я не смогу
оставить вас без этого зрелища.
Ботанический
сад со всеми его чудесами, порт,
небольшая коллекция музеев, океанариум
– все это в вашем распоряжении, но это не
главное. Люди будут, улыбаясь,
подсказывать вам дорогу, с таксистов в
микроавтобусах станется осведомиться о
вашем здоровье и настроении и пожелать
удачного дня, водители трамвая могут
прочитать целую лекцию по истории о
каждой своей остановке. Нет, они не все
такие, и процент чудес у нас не превышает
норму, просто у нас бывает так. Это что-то
в воздухе, в воде, в которой не хватает
нужных веществ, в хлебе, в пиве местного
производства с элеутерококком. Мы
иногда бываем просто счастливы за всех и
на всех, особенно после месячного
циклона, особенно после очередной
неожиданно снежной зимы. Мы рады, что мы
живы и почти здоровы, что наш город не
смыло в заливы - у нас их три! – что
живем еще в той же стране, в которой
засыпали утром, и что солнце опять
взошло на востоке, как и положено.
У
нас хорошо летом и умопомрачительно в
бархатный сезон, но я прошу вас, если мой
город задел в глубине вашей души
какую-то струну, приедьте еще раз весной,
в апреле, пожалуйста. Я не обещаю вам
красоты и нежности. Вечером мы
отправимся на маяк и там, на краешке
земли, принизанные насквозь сильным
северным ветром, выдыхая напоенный
морем и особой свежестью воздух, закрыв
глаза, я обещаю, вы услышите, ощутите
кожей, различите в стуке
растревоженного сердца то, из-за чего я
люблю этот город, это место на окраине
континента. Это необъяснимо словами и
невыразимо метафорами. Это –
чувство свободы, воплощенное слиянием
трех стихий: воды, земли и воздуха,
породит четвертую – огонь – в вашей
душе. Он согреет ваши тяжкие дни и
озарит самые счастливые, он даст вам сил
верить в себя.
Мой
город – воплощение вызова, свободы и
силы духа. Он лег на эти сопки между
заливами и сроднился с ними. Он вошел в
эту воду, и она его приняла. Он поднялся в
этот ветер, и тот подарил ему крылья. Он
принес им огонь, чтобы оттенить их
величие и красоту, и стихии оценили
его щедрый подарок.
Владивостоку
ничего не нужно от вас, примите его дар
полета, если сможете, и он оставит вас в
своем сердце так же, как вы оставите его
в своем.
Я
люблю свой город. Неоригинальный финал,
но я не могу иначе, ведь это – правда.
|
