ГЛАВНАЯ

Александр Руденко

ДОМОСЕД
(Рассказ)

Он сидел в чужой комнате, в жутком чужом кресле.

Вокруг все чужое...

...аквариум!!!

...чужие книги!!!

Среди них он заметил те, что есть и у него, однако здесь их знакомые корешки выглядели иначе и ему показалось, будто книги эти его предали.

Она зашла. Ему стало намного легче - она была чужая, но все же не настолько как это ужасное кресло, как шкаф, древесные узоры которого воспринимались им как символы страха; как все здесь, абсолютно все!

Чужое!!!

В его руке оказалась чашка. Чужая!!! Чужезаваренный чай имел невнятный вкус, чужой!!!

- Вот так я и живу...- сказала она, устроившись на его коленях.

Он ни разу не видел ее в этом халате! Чужой, чужой халат и она в нем - чужая!!!

- Мне ужасно неловко...- спромогся признаться он.

- Да ничего, поначалу всегда так...- улыбнулась она и взъерошила ему волосы.

- Мне, правда, неловко... Ведь обои на стенах должны быть синие! - вырвалось у него.

Она непонимающе нахмурилась, но догадалась:

- У тебя дома синие обои? Да?

- Ну, как же иначе?!- воскликнул он и затравленно огляделся.

Она отставила свою чашку и забрала у него.

- Ты так ничего и не пил?!

- Чашка должна быть с лесным гномиком, - пояснил он. Она изучающе на него посмотрела и он, испугавшись, зарылся ей в подмышку. Чужой халат!!! Он моментально отдернулся.

- Нет, почему же, мне понравилось! - весело сказала она.

- Халат, - выдавил он. На лице, казалось, осталась чужая, пятнистая расцветка. Запах иной жизни...

- Снять халат? - спросила она, взблеснув глазами.

- Да,- облегченно сказал он. Она поднялась с его колен и он инстинктивно попытался удержать ее.

- Глупый,- улыбнулась она и, встав напротив, принялась за пуговицы.

Он следил за ней напряженно, опасаясь выйти взглядом за ее пределы, в пространство населенное страшными чужими вещами.

Обнажившись, она снова влезла ему на колени, однако на этот раз несколько иначе. Но так ему больше понравилось - теперь она закрывала своим немалым, упитанным телом почти весь жуткий обзор и ему стало значительно легче…

...пока она не начала расстегивать на нем рубашку.

Он вскрикнул.

- В чем дело?- испуганно отшатнулась она. Он не знал. Его страх усилился. Лишиться одежды в таком жутком месте! Он и так чувствовал себя абсолютно беззащитным - облупленным яйцом, сваренным в мешочек, бесприютной улиткой в непредсказуемых пальцах. Лишь какие-то ее черты, напоминавшие ему мать, спасали ситуацию: перестань он их видеть - вылетел бы с криком вон, или потерял бы сознание от перенапряжения страхом.

- Я тебя оцарапала!- поняла она.- Ой, прости... Я, правда, не хотела... Ты такой нежный! Такая кожа...

Он тяжело дышал и чувствовал, как стремительно поднимается температура его тела.

- Какой ты горячий!- удивилась она.- Ты всегда такой, когда...

Он не понял ее вопроса. Обычно у него поднималась температура даже от странного взгляда случайного прохожего. Однажды в школе его отчитал учитель, тем самым чуть не убив мальчика, который температурил под сорок градусов две недели, и после, до самого выпуска, боялся даже взглянуть в глаза тому учителю, словно тот был василиском.

- Давай перейдем на диван,- предложила она.

Вид чужого дивана потряс его зашкальнорихтерной силой. Бассейн полный густой крови не ужаснул бы его так, как чужая малиновая обивка софы. Малиновая вместо коричневой! А подлокотники! - они истерты совершенно иначе!!!

Все непривычное, все жуткое! Он едва не лишился чувств и застонал.

- В чем дело? Ты болен? - обеспокоено спросила она.

Он упал на пол и смотрел в аналогичный своему потолок.

Хоть что-то здесь...

... однако люстра!!! Чужая, чужая!!! Он захныкал.

- Да не переживай ты так... - утешала она.- Ты что, в первый раз? Ну, так это бывает...

Интонации ее голоса навеяли ему сладкие запахи детства. Он зарыдал:

- Здесь все... все не так, как надо! - прорвал он словами рыданья. - Мне страшно! Здесь все чужое, чужое и опасное!

- О, Боже...- прошептала она и с полуопаской-полуотвращением на него посмотрела. - Да что с тобой такое, а?

- Я хочу домой!- воскликнул он и спрятав свое лицо в ладони, уткнулся в ее обнаженное лоно.

- Ну, пошли к тебе...- согласилась она.- А нам там никто не помешает?

- Что? Что там может помешать?- растерянно спросил он. В его голове не укладывалось, как это дома может случиться что-то непредвиденное, неудобное.

И не дожидаясь пока она оденется, он вылетел на улицу, под чужие акации...

... Они подходили к его дому и мир менялся. Знакомые с детства каштаны, родная облупленнокрасная песочница и бельевая площадка с хорошо известным соседским бельем; разломанный молнией клен, который когда-то так испугал его своей неожиданной трансформацией - это было одно из первых его душевных потрясений. Но вскоре он привык и клен снова стал «своим».

Родные двери подъезда с желтыми, пропитанными клеем, хрустяшками объявлений. Свой запах исходивший из кухонь соседей, знакомые с детства, надписи на стенах...

Внезапно его пронзил ужас. Ведь она - это совершенно чужое! Ведь это так мерзко - ввести в свой дом нечто чужеродное! Ведь потом он станет совсем по-иному воспринимать свой мир. Она очужит его! И во что тогда превратиться его любимый ковер с русалками, его позолоченный подсвечник - подарок Деда Мороза, его ночник - вместилище его снов и чаяний?! Она испортит его мир!

Он осознал вдруг, какую глупость чуть было не совершил, и будучи не в состоянии трезво мыслить, не нашел лучшего выхода из ситуации, чем дверь на улицу.

... Он долго где-то прятался, а ночью вернулся, опасливо обойдя подъезд, подошел к своему окну, влез в него, и, окунувшись в привычность, счастливо заснул, едва забравшись в постель.

Напишите автору