ГЛАВНАЯ

Алексей Крылов

МИРЫ ХХО
(Повесть, 1995)

Фрагменты:        1        2        3        4

После двух ночей наедине со снами Карла я испугался снов. Мне стало страшно, что они меня затянут внутрь и когда-нибудь я оттуда не выберусь. Захотел попросить Ххо избавить меня на некоторое время от столь трудной в общении компании, но Ххо, естественно, не появился. Но зато, если ему захочется поразить меня очередной неясной фразой или открыть мне ещё одну грань мира, он появится. Специально, чтобы ошарашить меня, независимо от моего отношения к такого рода предприятиям. Я пытаюсь этому противиться, но Ххо кричит, что я ещё ничего не понимаю до конца, и что я не должен сопротивляться входящему в меня безумию, потому что, в конечном итоге, в безумии — власть над миром. Но я уже немного устал. Я не хочу власти, я хочу спокойствия. Иногда я даже хочу — чтобы всё было, и было ПО-СТАРОМУ. Прочитав однажды такую мысль во мне, Ххо посмеялся, но потом (мне даже показалось, с некоторой грустью) сказал, что к старому вернуться, к сожалению, уже нельзя, так как договор подписан, и Ххо выполняет свою часть, а я — свою.

Дни проходят довольно странно, хотя если выразиться точнее, дней не бывает почти никогда. Я засыпаю когда как: могу заснуть утром, днем, ночью, но просыпаюсь почти всегда — только ночью. Я как-то сказал Ххо, что я ночной человек, что мне не надо — когда солнце, что мне нравится — когда темень, глаза можно выкалывать, не видно ни черта. И все кругом спят, а я один живой на Земле и на земле. Сделаем, сказал Ххо, будешь жить по ночам. Так оно и случилось.

Весь вечер сидел и рисовал знак. Знак такой — (⊗). Ххо очень заинтересовался и спросил, что это такое, похоже на мишень, сказал Ххо, вообще-то, мне казалось почему-то, что здесь зашифровано имя любимой, но у меня нет любимой — она там, за чертой, а меня ты втащил сюда, черрт бы тебя побррал (с раскатистой буквой ррр ), Ххо, ответил я ему. И хоть той самой любимой больше нет, мне все равно кажется, что здесь — её имя, понимаешь, Ххо? А если, сказал я, это мишень, то я — идиот, потому что толь­ко идиот мог представить себе имя любимой в виде мишени. Нет, почему ж, ты совсем не идиот, ты просто начинаешь выполнять свою часть договора, возразил Ххо, только ты этого ещё не понимаешь. И тогда — я взорвался, я стал орать, что мне надоело — живу и ничего не понимаю, где живу, как я могу жить нормально, Хххоо-о, ведь не бывает такого у людей, чтобы вещи ЖИЛИ, чтобы вое, что не придумаешь — ТВОЁ, ЖИВОЕ. Так я когда-нибудь петлю на шею придумаю. Не бывает потому что так у людей. Ну, ведь это у людей, хитро сказал Ххо, а это — у нас с тобою, и опять растворился в воздухе, только запах горячего асфальта и травы травы полыни жаркого ветра и лета лета лета лета лета лета…

Следующая ночь. Меня наполняет ощущение мертвости мира. Смотрю в окно — ни единого огонька, ни одного движения — мир мертв. Все-таки спасибо Ххо за это — ночью я один на весь белый свет. Ну, или ввиду его отсутствия — на весь черный свет. Стал думать о том, было ли такое в истории. Было бы интересно знать, только моя жизнь вытолкнута, выпихнута, выблевана из нормальной, или такое случалось и раньше. Как бы это узнать?

ведь до книг не добраться они прячутся их зачитали до дыр зачитал причем я и они хотят отдохнуть и скользят между пальцев и мгновенно свиваются змейками книги змейками где такое бывало и уходят в собственные свои уголки и не могу их достать

Внезапно на стене появилось пятно. Я не удивился — мне ли удивляться пятнам? Но пятно разрасталось и, наконец, приняло треугольную форму. Из центра пятна отлепился от стены и упал на пол Ххо. В форме клочка, а, может быть, ниточки тумана. Я рассказал ему про свои мысли.

— Не надо копаться в прошлом — у тебя его нет. Нет смысла копаться в будущем — у тебя его никогда не будет, поверь мне. Копайся в настоящем, его-то у тебя вполне достаточно, причем такого настоящего, что ни у других людей, ни у какого больше живого существа такого настоящего нет, да и не будет никогда, — сказал Ххо, — покопайся в настоящем, это и есть твоя часть договора.

И прислал мне Карла, который показал мне новый сон, чтобы я понял и почувствовал глупость своих мыслей.

- сон третий -

История упала в нокаут.

Историю ударили по голове

тяжелой рукой,

и она застонала,

Раскинувшись на красной примятой траве.

За долгие годы существованья

История сбилась в шарообразный ком.

Стала цветком в стадии увяданья,

Залезла на марш и спела: «Кругом!»

Вокруг истории стояли столбики,

Столбики, отмеряющие километры,

И девочки, сидевшие на могильных холмиках,

Обмотали вокруг шей полосатые гетры,

Так лежала история, слетевшая с циферблата,

Завязшая в чьих-то пальцах до самого утра,

А над ней, мигая добрым глазом брата,

Качалась головы моей дыра.

Вчера у меня появилась идея — выйти на улицу. В принципе, ничего там особо интересного нет. Точнее, там вообще ничего нет. И, кстати, никого. Ххо постарался сделать так, чтобы все живые существа просто исчезли из поля моего зрения, обоняния, слуха и так далее. Зачем — не знаю. Видимо, я не должен об этом знать. А может быть, это просто Ххо так говорит. Я лично думаю, что это какая-то часть плана выполнения договора, одна из разработанных Хxo тайных схем. Но иногда мне приходит в голову мысль: что, если Ххо и сам не знает — зачем, для чего, почему все это происходит, если он уже давно потерял контроль над сотворяемым нами миром? Куда приведет нас все это дальше, в таком случае? А пока мне странно смотреть в свое окно и видеть совершенно пустые улицы, дома, скверы, подъезды… Поэтому я и не выхожу из дома, даже если мне вдруг приходят в голову подобные мысли. В принципе, я ни в чем не нуждаюсь — Ххо доставляет мне все необходимое, даже сигареты. Правда, его удивляет моя привычка курить, но он не нудит над душою — он начинает говорить что-то типа: давай-давай, быстрей умрешь — быстрее появишься. Как-то мне надоело это слушать, и я спросил: почему быстрей умру — быстрее появлюсь, и где это я появлюсь. А Ххо сказал:

— Нет смысла в том, чтобы искать точные определения. Точность — понятие абстрактное. В смерти есть гораздо больше значения, чем ты привык и можешь придавать ей. В общих чертах; смерть — это не совсем смерть, это переход из одной точки в другую. Не более того. И поэтому, как только ты умрешь здесь, ты — моментально где-то в другой точке мира, и, необязательно своего.

— Значит, Ххо, — озарила меня догадка, — ты тоже где-то там умер?

поскольку ххо сегодня в форме водяного шара он не может рассмеяться но он выпячивает отросток и гладит меня по голове противно и довольно холодно затем ещё отростки и вот появляется рот прозрачный как вода и иронично ухмыляясь

— Умница, — говорит Ххо, — Конечно, я где-то умер. Но что с того, что это произошло, ведь здесь я — есть.

Я повернулся и попробовал поставить чайник на плиту. В голове вертелся наш разговор. Видимо, он повлиял даже на мои вещи, потому что чайник вел себя на удивление спокойно, — только выплеснул немного воды на рукав моей рубашки. Я зажег огонь

а ооонь в этот рааз глубоого синнго цветта и как вода плщецца над кнфуркой и смаатрть оччьн интересно и дажжь нь жжёт глыза

и обернулся, но Ххо уже не было.

Ещё одна грань мира:

цветочным запахом, как во сне, наполнен мир — живет во мне…

Я физически ощущаю свою одинокость, мир пуст — нет людей, нет жизни на свете, даже Бога, и того больше нет. Есть только я, в моей сумасшедшей реальности, и передо мной в воздухе плавает Ххо…

Я ищу себя в потерянности. Я пытаюсь нащупать смысл, чтобы за него зацепиться и больше не падать в пропасти внезапно, как бывает во сне. Знаете, так идешь где-то по ровной поверхности, и вдруг под тобой исчезает земля, и ты проваливаешься вниз.

и от ощущения внезапности просыпаешься в холодном поту и кажется что и вправду падал и долго щупаешь под собой свою кровать тихо тихо приходя в себя

Со мной так все время. Я так живу, и, к сожалению, проснуться в моей ситуации невозможно, потому что это — не сон. Я должен искать, в этом заключается моя часть договора.

Ххо все время удивляется, зачем я пишу. Ему это непонятно, тебе некому писать, говорит он, ведь никого же больше нет, зачем же тогда ты это делаешь? Но тут я отыгрываюсь на нем за все, делаю таи­нственное лицо и отвечаю:

— Ты не поймешь, тебе пока ещё рано понимать…

Ххо раз пять меняет форму, цвет и запах, а потом говорит — ты и сам не знаешь, зачем ты это делаешь. И ведь, черт побери, он, как всегда, оказывается прав…

Я сижу и изучаю давно забытые слова уже мертвых языков. Не то, чтобы это было мне очень нужно, просто это дает мне возможность на какое-то время забыть об окружающем меня безумии. Я очень дорожу такими моментами и стараюсь растянуть их на как можно большее время. Однако в этот раз мне это не удается, — я слышу скрип дерева за спиной. Оборачиваюсь. Оказывается, буфет начал сдвигаться с места, и за ним в стене появляется щель. Старые мои обои, подумал я, вот вас и разорвало пополам. Из щели вышел Карл и, обойдя вокруг стола, приблизил ко мне свое лицо. Я отразился в его глазах, и вдруг мне стало ясно, что это не я — это дикий крик о помощи…

мне становится страшно это ведь и правда крик рвущий горло легкие бронхи гортань вырывающийся наружу от таких криков падают деревья потому что я боюсь безумия а никуда от него не деться не спрятаться оно везде и кажется оно во мне хочешь быть сумасшедше-безумным приходи ко мне у меня этого хватит на три таких мира но мир один и все сваливается на меня я устал я боюсь возьми у меня хоть немного освободи от этого страха липкого резинового страха но никого нет и я проваливаюсь в безумие и мне страшно страшно

- сон четвертый -

Входит в квартиру — его собственный дом,

Дверь рамой пересечена с окном.

И во всем есть капля черного цвета.

Будто бы ночь — тихая,

Будто бы это внизу — лето…

Карл ложится на кровать,

Карлу хочется спать.

Опять сон идет рядом со сном,

По ту сторону двери с окном.

Нежно-черный цвет потолка

Дышит над его головой,

Дышит, как охваченная ртом рука,

Светящейся травой.

Здесь он видел пятнадцать снов.

Скоро придут другие — Карл будет готов…

Карл засыпает.

Ночной мотылек в воду влетает.

Машет обгоревшими крыльями.

Режет Карла на части.

Вдруг во дворе вырастает несчастье,

Растет и кормится пылью.

Карл смотрит на кровать,

Кровать начинает дышать.

Карл смотрит на стол —

Он врос ногами в пол.

Карлу душно: на него дышат стены.

Он ждет перемены.

Карл громко кричит:

— Мой разум в моем окне.

Окно в голове торчит,

Голова висит на стене.

Стена упадет на Луну,

Когда я повстречаю гну.

Я увижу гну и закричу,

я ей подарю свечу,

Я похлопаю её по красной губе,

Я пожму её толстый живот.

Но кто-то идет по водосточной трубе

Ногами наоборот…

Ночью в кровати дыра —

Карл падает в неё и не может упасть.

Падает до самого утра —

Падает всласть,

Он падает в небо,

Взлетает до самой земли,

По небу идет безруким старик,

И за ним идут костыли.

Старик идет, а Карл спит.

Старик ему говорит:

«Что небо? Сетчатка моего разорванного глаза,

На внутренней стороне зрачка.

Мне так не хватает газа,

Убивающего дурачка,

Куда мне деться?

В моем сердце живет ухо.

Из уха растет рука,

В руке бьется мокрое сердце.

Мокрое, до суха.

Э, Карл, ты кричишь: смотри!

Вот я и смотрю глазом внутри».

Фрагменты:        1        2        3        4  

Напишите автору