|
Алексей
Караковский УЙТИ
ИЗ ДОМА-НАВСЕГДА
(Безнадёжно
неоканчиваемая повесть, 2000)
ГЛАВА
1. Вечер и накуренная погода # ГЛАВА
2. В метро часто сходят с ума # ГЛАВА
3. Пешеходная Родина # ГЛАВА
4. Лаборатория для глухих # ГЛАВА
5. Монополия на истину # ГЛАВА
6. Вечное движение # ГЛАВА
7. Дивный мир #
ГЛАВА 8. Преображенская
площадь # ГЛАВА 9.
Карнавал на память # ГЛАВА
10. Дом-навсегда
Стремясь доказать
принципиальную делимость атома,
древнегреческий мудрец решил всё
показать на примере. Взяв для этого
самую обычную, средних размеров
песчинку, он положил её на наковальню и
осторожно ударил молоточком. Песчинка
раскололась на несколько примерно
одинаковых частей. Не удовлетворившись
полученными результатами, мудрец взял
тяжёлый молот и изо всех сил ударил ещё
раз. Осколки песчинки рассыпались в пыль.
Эксперимент оспорили, и он
ничего не доказал.
Жаль песчинку.
Глава 1. ВЕЧЕР И
НАКУРЕННАЯ ПОГОДА
4 х 25; Социология неучастия до
и после появления в доме; ...информационный
фон, подслушанный несмотря на
сигаретный дым; Искренность не быть;
Женская история; Бильярд; Внутренняя
речь телевизора; Тонет корабль.
4 х 25
В воскресный вечер им можно
дать не более двадцати пяти; да,
собственно, так оно и есть. В прочие,
рабочие дни, каждый из них стареет на
пять-десять лет и медленно, с трудом
возвращается к своему настоящему
возрасту лишь под вечер в воскресенье,
когда их небольшая компания собирается
в местном бильярд-баре "Анаконда"
для того, чтобы попить пива и поиграть в
русский бильярд.
Обычно их бывает четверо: Поэт,
Полковник, Рыжий и Наринэ. Если же Наринэ
не приходит, то кии отставляются в
сторону, и предпочтение отдаётся
преферансу. Во всех же прочих случаях -
не исключено ничего, чем можно развлечь
себя в ночь перед началом очередной
рабочей недели.
Накануне на бульваре началась
весна. По крайней мере, тёплый воздух уже
пьянит, птицы усердно дерут глотки, а
попутчики всё ещё молоды и хороши собой.
Полковник снял плащ и несёт его
перекинутым через предплечье на манер
мулеты. Рыжий, сменивший перепачканный
краской ватник на лёгкую спецовку, лихо
жуёт папиросу (он вообще любит типаж "рабочего
парня" из старых советских фильмов).
Самый самонадеянный и претенциозный из
всех, Поэт, лихо сдвигает набок берет с
непонятной кокардой и что-то
насвистывает. Наринэ же сегодня
особенно хвастлива и вызывающа, что не
мешает ей время от времени погружаться в
лёгкую тоску (вполне, однако,
укладывающуюся в рамки стиля).
- Воскресенье... - тихо
произносит она так, как обычно говорят о
чём-то, что несёт внутри потайной смысл,
о котором, тем не менее, незаметно
осведомлены все присутствующие.
- Ничего, точно такое же
воскресенье, как и прошлое, - отвечает
Полковник, - по крайней мере, я не думаю,
что сегодня что-то может принципиально
измениться.
- А зачем тебе нужны
обязательно какие-либо изменения? -
спрашивает Поэт, - Посмотри, наконец,
погода установилась, весна вокруг вроде
бы началась, да и вообще, кажется, всё и
так неплохо пока идёт!
- Причём, что характерно, в
обычном для себя направлении, -
задумчиво произносит Рыжий, имея в виду
явно что-то своё.
- Да нет, я совсем не об этом, -
поясняет Полковник, - понимаете, ребята,
дело в том, что иногда мне кажется: всё,
что я знаю, - всё это навсегда. Мне
кажется, я являюсь просто частью
домашней обстановки; то, что иные
называют работой - это просто
необходимая часть не то городского, не
то мирового хозяйства (какая, в сущности,
разница); а жизнь - это так, просто
небольшое и не очень-то необходимое
функциональное дополнение к системе.
Понимаете, страшно хочется разорвать
цепь зависимости от объективных
обстоятельств, вообще, от всего
социального; хочется, чтобы Я-Ремесленник
ничем не отличался от Я-Творца, чтобы им
было одинаково хорошо; хочется обрести
какую-то внутреннюю завершённость и...
кажется, это называют идентичность.
- Есть такое слово в мировой
науке, - охотно откликается Рыжий, -
Эриксоном произнесённое, психологами
подслушанное и терапевтами захватанное
до омерзения.
- Точно-точно! - с готовностью
подтверждает слова Полковника Наринэ, -
вот вы представьте, что сегодня мы всё
ещё настоящие, и ночь тоже вроде бы не
искусственная, не суррогат. Все фонари
настоящие, улицы, даже лица и
свойственные им сегодня слова. А ты
подумай, Поэт, что будет завтра! Подумай
только - и ужаснись! Понимаешь, Поэт,
завтра каждому из нас неминуемо надо
будет опять идти к ЛЮДЯМ!
- А ты не замечаешь того
парадокса, что мы собственно, и сейчас
идём к ЛЮДЯМ? - язвительно замечает Поэт,
но истинный смысл слов Наринэ предельно
ясен и так: все же каждое утро ходят куда-то
на службу, а потом служат там
человечеству. Все. Кроме Поэта, конечно.
- Не знаю, как ты, Поэт, но я
сейчас, в первую очередь, всё-таки иду с
ребятами и с ТОБОЙ, понятно? А что
касается так называемых ЛЮДЕЙ, то они
здесь совершенно не при чём; они - не
нарисованные декорации для
несыгранного спектакля!
Наринэ гордо отворачивается,
предоставляя Поэту право любоваться
надменным грузинским профилем. Рыжий с
Полковником весело улыбаются: как
обычно, 1:1 в пользу женщины.
Вот сейчас ещё за угол
повернуть... ага, всё. Бар открыт, можно
заходить...
Социология неучастия до и
после появления в доме
Попадание в любой дом всегда
характеризуется одним и тем же эффектом:
тебя не то, чтобы совсем не ждут, но ещё
до твоего появления общая обстановка
там настолько сложилась, что ситуация
идёт по инерции без всякого твоего
участия. И всегда, в первые минуты твоего
появления, ты пытаешься, прежде всего,
внедриться вовнутрь этого куста жизни,
чтобы не чувствовать себя чужим и
покинутым.
Впрочем, это иллюзия. В
действительности, именно из-за того, что
бытие дискретно, сила притяжения
элементов, его составляющих, весьма
велика; и не проходит и десяти минут, как
ты становишься участником маленькой
группки существующих, полностью
игнорируя другие такие же группки
вокруг.
В своей же компании всегда
лучше; к тому же Поэт, Полковник, Рыжий и
Наринэ изначально представляют собой
такую группку и потому вполне позволяют
себе неучастие в публичной церемонии
общения. Круговерть людей, их мыслей и
разговоров вокруг, разумеется, не
остаётся ими незамеченной, но при любых
обстоятельствах имеет только
субъективный смысл.
Поэт думает: "...дело не в том,
что здесь много людей... здесь
концентрируется их суммарная
способность быть спонтанными... ведь они
все могут позволить себе не думать о том,
какое впечатление производят на
окружающих... ну, может, не совсем всегда,
но иногда-то точно...".
Наринэ думает: "...удивительно
демонстративное поведение у всех этих
несостоявшихся пантер... все как на
подиуме... когда они забывают о том, как
выглядят, они кажутся намного старее...
да, именно такими старыми похотливыми
мартышками, которыми они и являются на
самом деле...".
Рыжий думает: "...слишком
много людей... все сливаются друг с
другом и зеркалятся, как припадочные...
каждого - словно несколько штук, как
через призму... во-первых: Гарри, каким
его сотворил Господь Бог... во-вторых:
Гарри, наблюдающий за своим другом Чарли...
в-третьих: Гарри, наблюдаемый своим
другом Чарли... в-четвёртых: Гарри,
наблюдающий себя в глазах своего друга
Чарли... в-пятых: Гарри в глазах своего
друга Чарли, наблюдаемый своим другом
Чарли... в-шестых... в-шестых, лучше всё-таки
вовремя остановиться...".
Полковник думает: "...чёрт
побери!... если ты хочешь избегнуть
отражений, просто разбей зеркало, и
никаких гвоздей!...".
Итак, все думают, в сущности, об
одном и том же, но никто не произносит ни
слова. К тому же некоторое время
тратится просто на поиск ориентации в
окружающем информационном фоне...
...информационный фон,
подслушанный несмотря на сигаретный дым
- ...вчера звонил - на тему
водочки попить...
- ...радио работает...
- ...я ей и говорю, у меня нет
ничего...
- ...а я не курю...
- ...ну и выходи по аське...
- ...слушай, ну она же дура!...
- ...ну и происходит занятная
штучка...
- ...о чём вопрос. Ещё пива?...
- ...ты разве ещё не развелась?...
- ...завтра позвони...
- ...ждала минут двадцать...
- ...прикурить дай...
- ...ну и чего?...
- ...нормальные девки...
- ...тётку в больницу положила...
- ...пошли отсюда?...
- ...смотрю по "Яндексу" - ни
фига...
- ...не, денег нет...
- ...спасибо вам...
- ...на дианетике помешан...
- ...вчера смотрел "Новости"?...
- ...да есть там один, майор
авиации...
- ...давай ещё возьмём?...
- ...так близко же, в Люберцах...
- ...нет, тут в чём-то другом дело...
- ...сдачу возьми...
- ...ну и как она там?...
- ...да говорю же, хакнули меня...
- ...а что, неплохо...
- ...дел? Завтра - никаких...
- ...так они же все нервные люди!...
- ...на подстанции работаю...
- ...а Маркеса не читал?...
- ...слушай, хватит...
- ...не, времени не было...
- ...что? Да ты номер его
мобильника запиши...
- ...Андрея давно видел?...
- ...пойдём потанцуем, может?...
- ...кошку завёл...
- ...есть только Земфиры альбом
старый...
- ...так ты приедешь или нет?...
- ...с понтом под девочку косит...
- ...погода мрачная какая-то...
- ...красная шестёрка, побитая
вся...
- ...да ты что?...
- ...Сколлз? Кажется, "Манчестер
Юнайтэд"...
- ...две кружки за пятнадцать и
рыбки...
- ...
Искренность не быть
После окончания периода
первичной адаптации к окружающей
реальности Наринэ и Поэту приходит в
голову блестящая идея потанцевать;
Рыжий и Полковник предоставлены сами
себе.
- Знаешь, - говорит Рыжий,
словно возвращаясь к давно прерванному
и полузабытому разговору, - все они,
казалось бы, больше всего хотят оставить
след - пусть даже в памяти друзей,
родственников и знакомых... но всё-таки,
как же они непоследовательны в своём
субъективизме!
Музыка перекрывает слова,
фразы чередуются с паузами.
- Субъективизм? Поясни!
- Пожалуйста. Видишь ли, есть
тут один неразрешимый парадокс (это-то
слово ты понимаешь?). Все они хотят
сохранить себя, а сохраняют лишь память
о себе. И потому, чтобы не рехнуться, им
приходится отождествлять себя с
представлением людей о них.
Представляешь, о чём речь?
- Более-менее. Наверное, так
бывает, когда видишь перед собой некую
тётку не первой свежести, едущую рядом с
тобой в грязном автобусе. У неё дети,
наверное, уже взрослые; муж - ленивый
ублюдок; сама она так, вроде бы ездит на
работу, вроде что-то делает. Хозяйство -
утомляет, дома - телевизор и книги,
которые не очень-то и охота, но НАДО
прочитать. А потом выясняется, что она
профессор, доктор наук с мировым именем,
и тогда поневоле думаешь: неужели она -
это она? Тут уж и вправду потеряешь
всякую веру в людей, когда они так не
соответствуют себе!
- Именно! Вот потому-то, когда
они все, наконец, поумирают, всё, что от
них останется, это только громкие имена
и титулы - в общем, слова...
- Причём, бесполезные слова.
Ведь даже их книги, переписанные друг у
друга будут читать, в лучшем случае, их
же студенты.
- Это уже немало.
- Ну, я не знаю. По-моему, когда
люди читают не потому, что хочется, а
потому, что надо, всё это выходит как-то...
я не знаю... бездумно, бестолково, что ли...
это раз. А если ты мне скажешь, что они
якобы учатся по этим книгам (чему там
можно научиться?), то я посмеюсь, и это
будет два.
- Да, ты прав, по крайней мере,
что внутри ничего не шевелится, это
совершенно точно... вообще, конечно,
научная литература разная бывает по
эмоциональному воздействию, но даже то,
что цепляет, совершенно бесполезно...
- Художественная литература
тоже с практической точки зрения
бесполезна.
- С практической точки зрения,
да. Но она помогает нам обрести хотя бы
относительную истину.
- В таком случае, ты
противоречишь сам себе. По твоим словам,
именно научная литература помогает
обрести относительную истину.
- Да, правда... зря на науку
поклёп навёл. Зато теперь всё становится
понятней.
- Что надо создавать себя,
делать своё естество настоящим, не
обращая внимания, так сказать, на
словесный облик твоей личности?
- Это само собой. Надо вообще,
по возможности, избегать званий и
наречений. Они же качественно не
отражают сути, правда?
- То есть, по-твоему, лучше быть
Рабочим, а не Героем Труда?
- Лучше не лучше, но искренней
как-то...
- Ладно, остановись. Я думаю,
что мы с тобой родились совершенно не в
том мире, где можно говорить об
искренности.
- Тебе так нужен мир искренних
людей? Мне лично и нас четверых вполне
достаточно, это уже, в общем, немало. А
если в отношении остальных я не прав, то,
по крайней мере, за себя я поручиться
могу. К тому же, не бывает так, чтобы все
были искренними.
- То есть звание Героя не дают
за искренность?
- Ты играешь словами, но, в
сущности, прав. Мне кажется, настоящая
искренность всегда безымянна.
- Потому не бывает искренних
журналистов, критиков, писателей, вообще
авторов - так, что ли?
- Ну, конечно, не поэтому. И, к
тому же, не всем же им быть неискренними.
Относительная искренность - это
поступок, абсолютная - уже поведение. Но
абсолюта, как ты понимаешь, и здесь не
бывает; следовательно, искренность - это
не личностная категория, а... событийная,
я бы так сказал.
- Но очень хочется, чтобы она
стала категорией личности?
- Да. И это вполне возможное
направление развития.
- Ладно, хватит об этом, ещё
успеем поднять все эти темы, вся ночь
впереди. Предлагаю на текущий момент
избрать вектор, направленный к стойке и
пиву.
- Лады.
Рыжий с Полковником
поднимаются с места и идут к стойке;
сейчас так раз самое время принести к
своему столику четыре кружки светлого
пива, так хорошо гармонирующего с
танцами и бильярдом...
Женская история
Женщина учит девочку,
расставшуюся со своим любимым:
- Ты не плачь, разве это беда?
Посмотри на свои руки, лицо! Они всё ещё
привлекательны для мужчин! Сколько тебе
лет?
- Двадцать четыре...
- А мне - тридцать шесть.
Понимаешь, можно в тридцать шесть лет
укладывать асфальт на дороге, и над
тобой будет три мужика-начальника, а
можно не укладывать и быть карамелькой.
Понимаешь?
Девочка с недоумением смотрит
на женщину. Не похоже, чтобы та
укладывала асфальт; скорее - трёх
мужиков-начальников.
- У нас, - произносит, наконец,
сквозь слёзы она, - в нашей
психиатрической клинике тоже врачи-психиатры,
преимущественно, мужчины, а клиенты -
женщины.
Лёгкое непонимание от
перемены разговора, минутное затишье.
- И они... совсем больные? -
пытается проявить интерес женщина.
- Да... мы там практику
проходили...
Женщина успокоенно вздыхает.
Значит, не больная, слава Богу; с
больными проблем не оберёшься.
- Вот, я о том, что мужчины
приходят и уходят, а жизнь-то идёт! Вот
моя подруга Нинка, мы ещё со школы дружим,
вышла замуж за итальянца и в Риме живёт.
Или вот Лариска, тоже замуж вышла; ну муж
у неё так - неказистый мужичок был, что-то
зарабатывал, тратил, пил, конечно... да ты
не плачь...
Девочка поднимает удивлённые
сухие глаза.
- Да я уже целых три минуты не
плачу. Настоящий профессионал должен
уметь управлять своими чувствами.
- Да, ну так вот. И, короче,
Лариска как-то, не скажу уж где,
встречает такого!... Роскошный! Машина!
Цветы! Рестораны! Концерты! Театры! Во
жизнь-то! Ну, она и развелась: у мужа её и
приличного костюма-то сроду не было. Муж
потом, правда, я слышала, кажется, с собой
покончил, а она - шикарно живёт! Меха!
Золото! Кольца! Серьги! А недавно,
говорит, даже на дипломатическом приёме
в посольстве была. Шампанское - рекой, да
и кое-что поинтереснее - тоже. Вот это
жизнь!
- А как он умер?
- Кто? Муж? Из окна выпрыгнул.
- С какого этажа?
- С одиннадцатого.
- Эх, жалко... значит, гроб
закрытый, наверное, был... а я тут недавно
видела: женщина выпала из окна девятого
этажа. И, представляешь, - ни царапинки! В
полёте сердце отказало!...
- Какой ужас... ненавижу кровь,
убийства всякие. А вот в кино почему-то
смотрю...
- А я в кино не люблю. Они там
все какие-то ненастоящие. А на какое-нибудь
нормальное убийство придёшь - вот это
класс! Ничего понарошку нет, кровь везде
взаправдашняя...
- Да ты что, какие убийства,
какая кровь? Разве это жизнь?
- Это работа...
- Какая ещё работа?
Девочка скромно достает из
сумочки удостоверение сотрудника
внутренних дел.
- Да я в экспертно-криминалистическом
отделе города Железнодорожный работаю...
вот, лейтенант Бобышева Любовь
Алексеевна...
Разговор на этом окончательно
не получается, и собеседницы расстаются,
чтобы купить ещё пива.
Бильярд
"...в интеллекте нет ничего
особенного, сложного или простого, это
просто привычка, особый способ
избирательного восприятия...", - так
считает Рыжий, но и его точка зрения не
помогает ему быть отстранённым от всего
того, что его не устраивает в окружающем
мире. А не устраивает его практически
всё, что он знает, кроме своих друзей и,
особенно, Наринэ.
Кстати, хотя Наринэ и двадцать
пять лет, выглядит она всё-таки, скорее,
на восемнадцать. У неё действительно
стальные нервы и жёсткий характер,
порождённый традиционными грузинскими
понятиями о чести, но при этом она
сумасшедше хороша собой... мелко
вьющиеся волосы цвета вороньего крыла,
нос с горбинкой, зелёные глаза,
чувственные губы, в общем, принцесса из
Колхиды... "...скажи, Наринэ, тяжело быть
красивой женщиной?...", - ехидничает
иногда Поэт. "...если вас, мужчин, рядом
нет, то легче лёгкого...", - столь же
язвительно отвечает Наринэ.
Полковник тоже часто
допускает колкости в адрес Поэта, но по
отношению к Наринэ тактичен до
безобразия. Рыжий же, всего этого словно
не замечая, как правило, ведёт какую-то
свою игру - вроде бы с Наринэ, вроде бы со
всеми, а потом смотришь - и понимаешь, что
с самим собой Рыжий играет... и игра эта
странна.
Ребята устали танцевать;
впрочем, на этот случай
предусмотрительный Полковник уже
сходил за пивом. Наринэ довольна и
непривычно болтлива, но Поэт доведён до
полного изнеможения.
- Поэт, ты какой-то иллюзорный
сегодня! - смеётся Полковник.
- Да нет, други. Просто, в
отличие от вас, у меня нет депрессии, и
высокие материи меня не беспокоят.
- Но ведь ты же Поэт! Как они
тебя могут не беспокоить?
- Надо же и Поэту отдохнуть! Кто
со мной в бильярд?
Идея кажется привлекательной.
Рыжий поднимается и, ведомый ещё не
отдышавшимся Поэтом, покидает ареал. За
столом остаются Полковник и Наринэ.
- Вот так и мы, - тихо говорит
Наринэ, задумчиво вглядываясь в облака
сигаретного дыма, - мы просто бильярдные
шарики. Нас пинают длинными острыми
палками и мы, стукаясь друг о друга,
валимся в разные стороны. Найдёшь свою
нишу - значит, выиграл. Промахнулся - твои
проблемы...
- Вот именно. Только у
американского бильярда лузы больше, -
отвечает Полковник и знаком даёт понять,
что не хочет далее обсуждать данную тему.
Ничего. Наринэ уже не в первый
раз приходится останавливать себя;
может, и хорошо, что в этот раз
останавливает именно Полковник, а не кто-нибудь
или что-нибудь ещё...
Внутренняя речь телевизора
У экрана неподвижно стоят
модные девочки 12-15 лет с неоконченными
действиями в руках: вон, одна не донесла
до рта бокал с пивом, застыв в немом
восторге, другая держит в руках
незажжённую сигарету и тоже восторженно
улыбается.
По молодёжному каналу вот уже
пятнадцать минут продолжается
популярная музыкальная программа,
главное своеобразие которой
заключается в том, что её участники
говорят таким немыслимым языком,
которым никто не пользуется ни в школе,
ни в институте, ни дома, ни на улице...
однако, модные девочки упорно к этому
стремятся. Они уже знают, что язык -
принадлежность культуры, а потому изо
всех сил стремятся говорить на том, что
они называют, как ни трудно в это
поверить, "МОЛОДЁЖНЫЙ язык". Они
даже не подозревают о том, что речь о
молодёжной культуре идёт чаще всего в
тех случаях, когда не достаёт культуры
общей; но всё это не очень важно, когда
тебе ещё пятнадцать лет и можно
потолкаться в модном баре. И правда, не
лучше ли просто пить пиво, курить
уместные по случаю сигареты и смотреть
самую модную в мире музыкальную
программу...
мне надоела немецкая музыка /
там всё какие-то неприятные вещи / это
сейчас уже не круто // всё-таки надо жить
с кайфом // а мне лично всё равно / что
вокруг происходит // это пусть наши
старики критически относятся к жизни
я тоже так думаю / "Rammstein" /
хорошая группа / но зачем / они пишут так
много песен
ну / я считаю / что эта тяжёлая
музыка / она такая анти... / ненатуральная
// и ещё я хотела сказать / что такая
музыка / не должна звучать / на нашем
канале // и ещё мне наверное кажется / тип-топ
движение / это всё наше новое поколение //
и всё такое
вообще не люблю Мэй Робертс //
поёт она конечно хорошо / но зачем так
демонстрировать своё тело // в поп-музыке
надо демонстрировать голос / слова /
музыку / обработку / вообще
профессионализм // однако она похудела /
видимо работает над собой
мне не нравится этот клип / ни
мелодии / ни слов / слова очень глупые / но
я выберу эту песню / потому что мне
кажется / она правильно говорит / что
фашизм неправильный // очень философский
текст
а мне наплевать / что новый
клип ди-джея Супермальчика такой
отстойный / что таких как Супермальчик /
и в Европе много / что он пишет и поёт то
же самое / что и они // на самом деле / это
не плагиат / это вариации на тему //
знаете / есть такое музыкальное
направление // вариации на тему
клип сделан очень
профессионально / из Супермальчика
сделать певца это круто / он вообще
растёт // хорошо / что в нашей стране /
делается такая профессиональная музыка
я люблю Супермальчика // я его
фанатка // это ничего / что он такой
молодой // всё наше тип-топ движение ещё
молодое // я теперь тоже / умею уже читать
рэп / и обязательно напишу для него песню
/ когда у него опять будет день рождения
// я вообще ему хоть каждый день рождения
писать песни буду / даже когда ему будет
пятьдесят пять лет
Тонет корабль
- Как учёба? - без всяких задних
мыслей интересуется Поэт у сидящего
напротив него Рыжего.
- Да ну её... - равнодушно
отвечает Рыжий, не любящий рассказывать
о своём житье-бытье в аспирантуре (или
"аспире", как это теперь принято
называть в среде молодых учёных).
- Ну и зря, - привычно не
соглашается Поэт, - учение - это, между
прочим, свет, тебя разве в институте
этому не учили?
- Хватит, - слабо огрызается
Рыжий, - я уже и так достаточно
засветился... посмотри вон лучше на того
чудика, ему, наверное, уже вообще по
жизни ничего не поможет...
Действительно, крайне
нетрезвый молодой человек косолапо
танцует в дверном проёме, не в силах
решить, что ему делать: пойти на улицу,
чтобы протрезветь, или познакомиться с
кем-нибудь. Сложность выбора такова, что
заснуть бы ему там же, между дверных
створок, так всё равно же вынесут...
- Между прочим, эти ублюдки
называются ЛЮДЬМИ, - говорит Наринэ, - и
большую часть из этих уродов изо всех
сил любили великие гуманисты мира, такие,
как Лев Толстой, например.
- Этот хвалёный гуманизм, - тут
же хмуро отвечает Полковник, - слащавая
штучка, сама по себе вызывающая
органическое отвращение. И всё-таки,
чтобы возненавидеть его по-настоящему,
нужна ещё и некоторая доля цинизма.
Помнишь, Рыжий рассказывал про
идиотский тренинг о тонущем корабле, где
надо решать, кого бросать за борт первым?
Так вот, я бы лично перекидал всех,
начиная с женщин, детей и стариков, а
потом - ОБЯЗАТЕЛЬНО бросился бы сам! А
знаете, почему? Потому что настоящий
капитан всегда покидает корабль
последним!...
Наринэ закуривает сигарету.
Полковник действительно больше, чем кто-либо,
похож на серьёзного и уверенного в себе
капитана корабля.
ГЛАВА 1.
Вечер и накуренная погода # ГЛАВА
2. В метро часто сходят с ума # ГЛАВА
3. Пешеходная Родина # ГЛАВА
4. Лаборатория для глухих # ГЛАВА
5. Монополия на истину # ГЛАВА
6. Вечное движение # ГЛАВА
7. Дивный мир #
ГЛАВА 8. Преображенская
площадь # ГЛАВА 9.
Карнавал на память # ГЛАВА
10. Дом-навсегда |
